Двуглавый Орден Империи Росс. Магия изначальная - стр. 1

Солнце давно миновало зенит, но к закату дело ещё не шло. В дальней башне замкового комплекса магической школы, в просторной лаборатории, личной лаборатории второго проректора, на двух резных стульях, которым, по совести сказать, не место в лабораториях, но кто ж такое скажет проректору, пусть даже и второму, на этих стульях сидели двое. Хотя это как раз и так понятно, что двое.

Одному на двух стульях не усидеть, да и троим неудобно, особенно если стулья с подлокотниками. Эти двое, что так удачно разместились на паре стульев, которые правильнее было бы назвать креслами, были старыми соратниками. Да, именно так, потому что друзьями они были не всегда.

До Великой войны они принадлежали к соперничающим кланам. Открытой вражды не было, но конкуренция была нешуточная. Даже мелкие стычки между боевыми магами кланов были. А уж про остальных и говорить не чего.

Но Великая война всё изменила. Изменила очень быстро и навсегда. Когда твой бывший враг спасает тебе жизнь, а потом ты ему, а потом снова он тебе, а после этого ты ему дважды – это уже не вражда и не конкуренция, это союзничество. Ну, сначала-то просто союзничество, против Врага, общего врага. А вот когда с этим союзником ты уже против других союзников, потому что те решили объявить вас обоих врагами достойными смерти…

В общем, эти двое так давно были по одну сторону баррикады, что назвавший их старыми друзьями нисколечко бы не ошибся. Они были старыми. И друзьями тоже были, поэтому доверяли друг другу, и по старой памяти спасали друг другу жизнь.

Правда, оба они относились к тем людям, угрожать которым так опасно, что никто и не отваживался. И они ограничивались посильной помощью друг другу. Во всяком случае, когда это было не обременительно, любой из них мог смело положиться на другого. А уж по мелочи….

– Думаешь это они? – Спросил проректор.

– Думаю да. – Ответил его собеседник.

– Почему?

Второй не торопясь отхлебнул из хрустального бокала темно-рубиновой жидкости, покатал вино языком по нёбу, так же неспешно проглотил.

– Я видел их обоих. А с парнем два дня рядом провёл. Понимаешь, от них какой-то запредельной силой веет. Пока не скажу чем именно, но чем-то ОЧЕНЬ мощным.

Проректор тоже хлебнул из своего бокала, помолчал и сказал:

– То, что он твоё имя угадал, это ещё ничего не значит. Может ему сказал кто-нибудь.

– Кто?! Не Емеля же! Да и откуда он знать мог, что я к парню в камеру подсяду.

– Кстати, а в камеру-то ты к нему, зачем полез? – Спросил проректор, закидывая ногу на ногу. – Это ж мороки сколько?! Глаза всему участку отводить, ложные воспоминания… Рассеются чары, начнут они головы ломать: «Какой такой дед Егор? Почему мы его в цепи заковали?». Думаешь, Яшка не сообразит, кто к нему заходил? Рискованно, Шен. Очень рискованно.

– Яшка Брюс – не дурак. И вот именно потому, что не дурак, ничего делать и не будет. Мне. – Сказал человек, которого проректор назвал Шеном. Имя ему подходило, фамилия тоже, а вот наряд нет. Ну не может китаец одеваться как российский дворянин, а вот Шен Ли мог.

Мог он потому, что… Нет, строго говоря, не был Шен Ли российским дворянином. Сейчас не был. А раньше был. Сам Иван Васильевич ему за службу дворянство пожаловал. Тогда много магов дворянство получили.

Война, знаете ли… Великая война. И победа тоже Великая. Над страшным врагом победа. А потом была Смута, тоже Великая. Не оставил после себя царь и Великий князь всея Россия наследников. Трое его сыновей погибли на той войне. Пресекся род Труворовичей.

И началась Великая Смута. Многим магам тогда пришлось земли бросить, жизнь спасая. Жизнь она у мага хоть и долгая, а всё ж одна. Когда воцарился Филарет, в миру Федор Никитич Романов, Смута быстро прекратилась. Вот только магам легче не стало, даже прежние заслуги не помогли.

Шен Ли тоже не пришелся ко двору нового царя. Враг Короны – это про него. Правда, в Западные Земли Шен часто наведывался, дел у него там много было. А сейчас он был в Армагорске, за восемь сотен вёрст от пограничной реки Итиль и стоявшего на ней Вольного города. Здесь у него тоже много дел, только здесь его не пытаются ни поймать, ни убить. Здесь друзья, и поэтому дом теперь тоже здесь. Здесь он нужен.