Двоюродная жизнь - стр. 31
Детское, «чудесатое» отношение к делу. Ни в литературе, ни в самолетостроении так не получается.
мотив, фактура и предыстория
Упражнение
Он снова вошел в эту комнату. Первый раз за полгода. Она стояла у окна, спиной к двери.
Боже, даже не верится, они не виделись целых полгода, шесть месяцев, двадцать шесть недель, сто восемьдесят дней, какое-то несчетное количество часов, и ему казалось, что он вспоминал ее каждый час.
– А вот и я! – сказал он, стараясь говорить весело и просто.
Как будто не полгода прошло, а полчаса. Как будто он куда-то вышел ненадолго и тут же вернулся.
Она обернулась, улыбнулась, вспыхнула и бросилась к нему.
– Здравствуй!
Они обнялись. Он почувствовал, как сильно она стиснула ему плечи; ее пальцы гладили, нет – жадно ощупывали его спину, шею, затылок
– Здравствуй, моя хорошая, – говорил он, поглаживая ее в ответ, проводя пальцем по ложбинке между ее лопаток, вниз, до самой талии.
– Господи, – шептала она. – Господи, наконец-то. Я так тебя ждала…
– И я, и я, и я… – бормотал он.
Он был счастлив. Он очень скучал по ней все эти полгода. Он истосковался по ее поцелуям, по ее объятиям, по всей ее сладости и радости. Он знал, что прямо сейчас они поедут к нему и им будет хорошо.
– Господи, – говорила она. – Я только сейчас я поняла, как я на самом деле тебя люблю. Как ты мне бесконечно дорог. Как я к тебе привязана, всей собою. Всей душой, всей своей жизнью. Вот теперь я как будто вдруг узнала самую важную правду про себя…
– Какую? – тихо спросил он, чуточку отстранившись и вглядываясь в нее.
– У меня ничего нет, кроме тебя, вот моя правда… Нет, нет, что ты, конечно, конечно, – шептала она, поднимая к нему лицо, покрасневшее, будто бы смятое счастьем, – у меня много всего, работа, друзья, но ты главнее всего. Главнее тебя нет.
– Ну ладно, ладно, – вдруг сказал он.
Еще минуту назад он жил предвкушением того, как они войдут в его пустую квартиру, обнимутся и повалятся на кровать, которую он утром застелил свежим бельем. Но сейчас все стало по-другому. Его тело еще желало объятий и ласк, тем более что она так жарко к нему прижималась. Смешно и странно. Он продолжал ее обнимать, он все еще продолжал хотеть ее как мужчина, но желание уходило из его сердца – не быстро, но неуклонно, как вода из ванны, когда выдернешь пробку.
– Ладно, не надо так уж прямо вот… – повторил он.
– Что не надо? – изумилась она.
– Не надо говорить глупости! – поморщился он. – Не морочь голову.
– Я не морочу тебе голову, – она резко побледнела. – Я говорю правду.
– Не морочь голову себе! – раздраженно сказал он. – Сама себе не морочь голову, понимаешь?