Двойной агент Сторм в Аль-Каиде и ЦРУ - стр. 34

Новый круг моих знакомых состоял из массы разозленных молодых людей, жаждущих отмстить Западу, якобы преследующему мусульман. Некоторые явно страдали эмоциональными или психическими расстройствами, проявляющимися в диких перепадах настроения или начинающейся паранойе, но большинством двигала нерушимая убежденность, что они обрели истинный путь служения Аллаху и он состоял в джихаде. В Брикстон приехало на удивление много французских обращенных, среди которых был Мухтар. С ним мы говорили обо всем на свете, разделяли увлечение боевыми искусствами и вместе ходили в мечеть.

Мухтар был французским обращенным лет тридцати, худощавого телосложения, с близко посаженными темными глазами. Он немного напоминал мне французского футболиста Зинедина Зидана. Познакомились мы в мечети Брикстона, и он сказал мне, что приехал в Лондон, спасаясь от жестокости полиции в том пригороде Парижа, где жил.

Вскоре я познакомился и с его соседом по квартире, французом марокканского происхождения Закариасом Муссауи. Жили они в ветхом муниципальном доме-башне 1960-х годов постройки, от которого разило тленом.

Их квартира была пуста: никаких кроватей или диванов, только пара матрасов и грубые джутовые коврики на полу. Типичная лачуга салафитов.

Муссауи недавно перевалило за тридцать. Сложен он был хорошо, но начинал толстеть. Жидкая черная борода бакенбардами спускалась со щек к подбородку, где исчезала. Редеющие волосы зачесаны назад. Частенько он готовил на всех таджин и кускус.

Муссауи был умен и недавно получил степень магистра[20] в Лондонском университете Саут-Бэнк, неподалеку от Брикстона. В основном он вел себя тихо и был ничем не примечателен, но задумчив. Редко говорил о себе и никогда о своей семье. Тем не менее увлекался боевыми искусствами, в особенности филиппинским ножевым боем.

Однажды он в общих чертах заговорил о джихаде в Афганистане и в Чечне, в то время самом громком деле джихада. Исламистские повстанцы сражались с силами российской армии. Мы были едины в том, что повстанцев надо поддержать молитвой, деньгами или даже отправившись воевать.

– Грешно нам хотя бы деньги не собрать, – произнес как-то раз Муссауи своим тихим голосом с французским акцентом, когда мы сидели по-турецки на полу.

Начиналась эпоха онлайн-видео, и на сайтах мы часто смотрели дергающиеся, размытые ролики, прославлявшие борьбу чеченцев: засады на российских военных, но чаще всего жестокие нарушения русскими прав мирных чеченцев в Грозном. Муссауи глядел на экран, глаза его блестели, и он качал головой.

– Русские кафиры [неверные], – пробормотал он однажды. – Я бы с радостью погиб в Грозном, если бы смог забрать с собой их взвод.