Двойной агент Сторм в Аль-Каиде и ЦРУ - стр. 30

Шейх сказал, что такую подготовку предписывал хадис, где сказано, что сильный верующий ценнее слабого и все мусульмане должны быть готовы к джихаду. Несколько студентов подошли к нему, прося разрешения отправиться на войну в Чечню или Сомали, но он разрешил только тем из них, кто хуже успевал в учебе. Так мыслители отделялись от людей действия.

Я вел чистый образ жизни без мобильных телефонов или музыки, наркотиков и алкоголя. Я начал обучать боксу пару сокурсников и неплохо их натаскал. В ответ я почувствовал их уважение. Это было гораздо приятнее любого из моих нокаутов на улицах Корсёра. Ночью, глядя на звезды, я чувствовал, что сопричастен большому делу.

Иногда я писал Самар, но письма никогда не отправлял. Погружение в ритуалы Даммаджа все больше и больше отодвигало ее на второй план. Однажды, разбирая вещи, я с удивлением обнаружил фото с нашей помолвки. И без особого чувства разорвал их одну за другой. Я решил, что моя жена должна быть хорошей мусульманкой.

При всей учености шейх обладал острым чувством юмора, и я почему-то стал одним из его любимых учеников. Он брал меня за руку и, прогуливаясь по оазису, говорил со мной по-арабски. Понимал я от силы одно слово из десяти, но он продолжал говорить.

Выделял он меня и на своих лекциях.

– Бен-чанин, – восклицал он, широко улыбаясь, прежде чем велеть мне прочитать хадис. К тому моменту я успел освоить всего пару фраз на йеменском диалекте арабского, но прочесть хадис не смог и извинился. Меня пожалел один ливийский студент и научил хадису на арабском языке. Когда я встал и прочел его, шейх Мукбиль был в восторге и принялся стучать по столу. Он сказал нескольким сотням собравшихся студентов, что мое усердие показывает, что ислам распространится по всему миру.

– Это знак того, что обещал нам Аллах, – сказал он. – Мы должны позаботиться о наших новых братьях-мусульманах и научить их исламу, быть с ними терпеливыми.

Несмотря на все усилия йеменского правительства, в Даммадже было много иностранных студентов, в том числе британских пакистанцев из Бирмингема и Манчестера, тунисцев, малазийцев и индонезийцев. Несколько боснийцев, в середине 1990-х годов сражавшихся вместе со своим мусульманским народом против сербов и хорватов. Впоследствии некоторые из них стали в своих странах видными боевиками.

Вначале я был в Даммадже единственным белым. На меня с любопытством смотрели студенты и местные. Но я никогда не чувствовал себя изгоем и не подвергался остракизму из-за этнической принадлежности.

Позднее компанию мне составил учтивый американец, Клиффорд Аллен Ньюмен, обращенный из Огайо, с четырехлетним сыном Абдуллой. Себя Ньюмен называл Амином. Некоторые американцы назвали бы его «деревенщиной» за его внешность и манеры, но он хорошо говорил по-арабски и до приезда в Йемен пожил в Пакистане. Мы подружились. Казалось, он, как и я, бежал от скверной компании. У американских властей был ордер на его арест по обвинению в международном киднеппинге, а Абдуллу он привез в Йемен, когда через год после развода суд передал опеку над сыном бывшей жене