Двойное соблазнение - стр. 30

Охренеть. Да, действительно.

– Откопаю я ее, – цежу я, глядя на осколки стекла. Дрянь. Сбежала, свалила, улизнула, махнув хвостом, переворошив всё, а за полдня до этого покорно, со страхом заглядывала в глаза и кайфовала подо мной, умоляя о помощи. Так и не сбросила с себя маску невинной овечки. Даже когда я ее жестко взял, думая, что она раскроется, начнет показывать свою продажную натуру.

Даже не знаю, что хочу сделать больше, как только ее поймаю. Дожать, допросить, развязать язык, поговорив с ней предельно жестко и запугав? Или отыметь предельно жестко, накрутив волосы на кулак, чтобы шея хрустела? Провести ее через все круги ада, на весь день оприходовать, выбить из нее всю эту фальшивую невинность. Увидеть истинное лицо и выжать досуха. Чтобы в ногах потом ползала, умоляя остановиться.

– А если не найдешь? – слышу усмешку Заура, – спрячут ее хорошо. Ты даже не в курсе сейчас, кто в этом всем замешан. Видео, которое тебе кинули, снято профессионально. Ни к чему не прикопаться, никаких зацепок. Даже черт знает, в каком направлении рыть.

– Обращусь к отцу, – припечатываю я, – ладно. Садись в машину. И поехали.

Две недели спустя.

Сознание возвращается вместе с болью. Когда я разлепляю глаза, свет неприятно режет их. Руки за спиной связаны. Меня покачивает, словно я плыву в лодке посреди океана.

Что со мной случилось? Последнее, что я помню – как в очередной раз готовила еду на эту ораву ублюдков, похитивших меня. А потом комнату резко заполнило едким газом. Я услышала крики, грохот и сознание померкло.

Господи. Только бы это было спасение, а не люди похуже. Я уже две недели живу в аду из тяжелой работы, пинков и унижений.

Зрение начинает фокусироваться. Передо мной сидит мужчина в возрасте. Темноволосый, восточной внешности, с густой, кудрявой бородой. Черты его лица неуловимо напоминают мне о кошмарном человеке из прошлого, от которого я и бежала.  Но это бред. Просто он мне снится каждую ночь, отчего я просыпаюсь в холодном поту.

– С возвращением, Влада. Как самочувствие?

– Плохо, – шепчу я, – кто вы такие? Я пить хочу.

Язык больно царапает небо, как наждачка. Мужчина щелкает пальцами, подзывая кого-то.

– Воды притащи.

Мне приносят бутылку с прохладной, чистой водой и помогают выпить, приподняв за подбородок. Становится легче жить.

– Обращались с тобой плохо, судя по твоему виду, – продолжает мужчина твердым голосом. Несмотря на то, что он констатирует такие вещи, я не слышу в нем ни тени жалости, – ноги-руки в синяках. Не берегут своих людей. Это им боком и вышло.