Двойное сердце агента - стр. 41
Плужников поджал губы и посмотрел по сторонам. Напротив него, чиркая что-то в маленьком блокнотике, сидел самый молодой член Президиума ЦК, буквально несколько дней назад избранный в его состав, Дмитрий Романский. Их глаза на мгновение встретились, и Плужников успел прочитать в его взгляде искреннее сочувствие. Романский едва заметно улыбнулся и вновь углубился в блокнот.
– Когда у вас следующий запуск? – нервно спросил Сидоров.
– Завтра первый старт по программе подготовки полета человека «Восток», – ответил Царев. – Впервые в мире мы попробуем отправить в космос и вернуть на землю Мандельштама…
Взгляд Сидорова затуманился.
– Это который поэт? – с недоумением спросил он.
– Поэт умер еще в тридцать восьмом году, – не отрываясь от рисования в блокнотике, бросил Романский.
– Сам знаю, – передернул плечами Сидоров.
– Мандельштамом, – пояснил Царев, – наши инженеры прозвали габаритно-весовой макет человека…
– Чушь какая! – перебил его Сидоров. – Что, нельзя было какого-нибудь поэта русской национальности взять? Пушкина, например?
– Пушкина тогда тоже нельзя, – улыбнулся Романский.
– Это почему еще? – вспыхнул Сидоров.
– А у него дедушка арап был.
Сидоров напрягся, повращал бровями, посмотрел на Закарповича. Тот кивнул.
– Неважно, – заключил Сидоров. – А вот запустить надо было к празднику. К Первому мая, дню трудящихся!
– К сожалению, это было невозможно, – твердо сказал Царев.
– Опять «невозможно»! – всплеснул руками Сидоров. – Запомните: если партия приказывает – возможно все!
– Егор Петрович, – улыбнулся Романский, отложив в сторону блокнотик, – помните анекдот: сидит генерал на берегу реки, ловит рыбу. Жара, мухи гудят, пот льется градом, а поплавок – мертвый, не колышется. Час сидит, два, три… И вдруг слышит голос с неба: «А ведь хрен прикажешь».
Все присутствующие заулыбались, с трудом сдерживая смех под суровым взглядом Сидорова.
– О вашей позиции, Дмитрий Федорович, – с ненавистью сверля глазами Романского, выдавил из себя Сидоров, – я доложу Никите Сергеевичу.
Выйдя из правительственного корпуса Кремля, в котором проходило совещание, Плужников уже садился на заднее сиденье своей черной «Волги», когда его окликнул неизвестно как оказавшийся рядом Романский:
– Павел Михайлович!
Плужников вылез из машины и подошел к нему.
– Не расстраивайтесь, Павел Михайлович, – сказал, глядя ему в глаза, Романский. – Вы же понимаете, он на Президиуме ЦК заверил Никиту Сергеевича, что наш космонавт полетит раньше американского. А это пока не очень получается. Вот он заранее и подыскивает виновных.