Двойное счастье для Сластены - стр. 14
– Потерпи, Сластен, потерпи, маленькая! – требует Руслан, промывая раны виски.
Мою руку обжигает спиртом, я подскакиваю на месте, повисая на другой паре сильных мужских рук. Громов рядом.
– Эй, аккуратно с девочкой! – прикрикивает он на врага, – Не своего гаврика обрабатываешь какого, а девочку нежную!
– Отвлеки ее! – требует Бадоев, вытаскивая йод.
– Нет… – сипло прошу я, потому что понимаю, что меня сейчас подожгут вновь, теперь уже йодом. – Нет, больно, не надо… я лучш…
Договорить я не успеваю. Громов, полностью закрывая мне обзор на руку, которую лечит Бадоев нагибается ко мне, закрывая мои стоны своим ртом. Он целует меня неистово! Беспрекословно. Полностью подчиняя своей воле. Виски в крови, адреналин, алкоголь, поцелуи ректора, его объятия, боль в ладони, все смешивается в невозможный острый непередаваемый клубок ощущений, который шарашит молотом в висок, отключая все способности мыслить, анализировать, принимать решения. Я полностью отдаю себя на растерзание Громову, а он и рад. Удобнее перехватывает меня с подкошенными ногами, не давая рухнуть. Его борода колется, царапает мои щеки, мои губы, мою шею. Он кусает меня прямо в пульсирующую вену, а я подставляю ему горло, чтобы еще сильнее укусил, разодрал в клочья! Чтобы еще больнее стало… чтобы сразу и навсегда. Чтобы не мучил. И в то же время наслаждаюсь мучениями этими. Потому что сладкие они неимоверно. Улетные. Крышесносные.
Грудь давно набухла и сперла дыхание. Соски налились кровью, распустились, затвердели и вот-вот прокарябают ткань дурацкого блестящего топа.
Они молят о тяжести и силе мужской руки с шершавым пальцами. Молят о ласке, или наоборот о боли, я уже сама не пойму, чего сейчас больше жаждет мое обезумевшее от непомерной дозы адреналина тело.
И тут сзади оказываются еще одни жадные настойчивые губы. Они прикусывают, вылизывают мою ключицу. Мои руки больше никто не сдерживает. Я не могу согнуть пальцы в кулак – они перевязаны. Бадоев закончил бинтовать и присоединился мучать меня. Его руки лезут мне в трусики. Там ужас. Там потоп. Теплой густой тягучей влаги потоп. Потоп желания. Я вздрагиваю.
– Не бойся. Больно не сделаю, – хрипит мне в ухо Руслан, прикусывая, – только хорошо. Только приласкаю.
А я жажду этой ласки. Как безумная. Потому что впервые. Потому что так остро. Так необычно. Вдвойне. Громов подхватывает меня под бедра и закидывает к себе на пояс, заставляя таким образом обвить, сдавить его бедра. Бадоев сзади рвет трусики швыряет их в сторону. Полностью обнаженная, я чувствую нежной кожей бедер жесткий ремень ректора. Пальцы же авторитета проникают к моей коже. Гладят ее, ласкают в круговую, кружат, подбираясь все ближе к самому заветному, к самому запретному.