Дворец в истории русской культуры. Опыт типологии - стр. 74

. Сама же охота представлялась не только воинским сражением, но азартной игрой, состязанием с Фортуной. Этой капризной даме обязаны охотники своими победами и поражениями: «…что дала Природа // То Фортуна отняла»[394]. Ловля сетями, заманивание в ловушку и т. д. были кроме того прозрачными аналогиями любовной игры, любовного коварства. Не случайно охотничья серия Я. Гроота, созданная для Царскосельского Зверинца, завершалась картиной «Свидание после охоты»[395]. Отвергнутая любовь охотника трактовалась как воздаяние за жестокость и пролитую кровь невинный жертвы: «Птичек ты багрил в крови: // И теперь тебе томиться // От смертельные любви!»[396]. Охотничьи сюжеты раннего Нового времени, восходили к библейским притчам: «Тотчас пошел он за нею, как вол идет на убой, (и как пес на цепь), и как олень – на выстрел, доколе стрела не пронзит печени его; как птичка кидается он в силки, и не знает, что они – на погибель его» (Притчи, 7).

Уединенные хижины – Эрмитажи, Гроты представляли «простой» модус Искусства, здесь царственные обитатели были отшельниками, путниками, пастухами, рыбарями и т. д[397]. Декорация таких «хижин» демонстрировала сниженную трактовку вечных тем – в сюжетных композициях уединенных «хижин» ведущую роль играли Амуры или персонажи низшего пантеона («Пан и Сиринга», «Ацис и Галатея» в росписях интерьеров Царскосельского Эрмитажа), соотносимые с пасторальным, буколическим образом жизни. В отличие от блиставших золотом больших дворцов, стены Царскосельского Грота украшают изображения морских раковин, рыб, дельфинов; стены Грота в Кусково – настоящие раковины и камни; домик великой княгини (Китайский дворец в Ораниенбауме) – кресла из камышевой плетенки и вышивки по соломке.

Традиция «невинных забав» и мирных трудов тщательно поддерживалась в непосредственной близости от малых дворцов. По воспоминаниям А.И. Яковлевой, императрица Александра Федоровна (супруга Николая I) приезжала утром в Монплезир с великими княжнами. Под деревом расстилали ковер, из дворца выносили стулья, табуретки, императрица с дочерьми занимались вышиванием, а фрейлина читала им вслух. «У петергофских дачников было как бы условлено, каждое утро побывать в саду Моплезира. Гуляющие приходили в утренних простеньких туалетах, кто с рукоделием, кто с книгой…»[398].

Топография дворцовой резиденции подразумевала в наиболее общем виде полный круг «стилей жизни» и могла быть детализирована в Вольерах, Птичниках, Фазанериях, Оленьих домиках, а также Марли, Гротах, Монплезирах, Монбежах.

Большой дворец с фонтанами и регулярными партерами, Зверинец в густом лесу и Эрмитаж в дикой роще, у зеркала пруда или мирного ручья были как бы главами грандиозной книги жизни: