Дворец в истории русской культуры. Опыт типологии - стр. 63
В XVI веке сформировалось не только представление о «самодержавстве» как о неограниченной власти монарха, но и аппарат власти – система центральных и местных органов управления государством. Процесс бюрократизации был связан, во-первых, с созданием системы управления, иерархии учреждений, уточнением их функций, организацией делопроизводства, во-вторых, с появлением кадров бюрократии, подчиненной верховной власти – приказного дьячества. Бюрократический аппарат рекрутировался из служилых и торговых людей, из духовенства, в этом процессе весьма значимым было личное расположение государя, в этой сфере в первую очередь проявлялась в XVI–XVII вв. практика фаворитизма, свойственная абсолютной монархии. Выдвижение «худородных» в приказную систему приобретало характер династической, наследственной службы, постепенно происходило аноблирование верхушки дьячества и включение ее в систему местнических отношений[322].
Институт местничества, регулировавший служебные отношения между членами фамилий, тесно связан с родовой структурой служилого сословия. «Место» слагалось из родословной «отеческой» чести и служебной карьеры самого человека и его предков. Местнические отношения распространялись на военную и административную службу при дворе, на городовое дворянство, духовенство. Закрепление местнических обычаев, регулируемых центральной властью, подчиняло родовую честь служилой, и, по мнению С.О. Шмидта, способствовало укреплению самодержавия в XVI–XVII веках[323].
Формирование абсолютизма связано с сакральной концепцией власти. В европейских монархиях сакральность власти сыграла важную роль во внутренней расстановке сил, преграждая путь к трону «братьям короля» – лицам, способным сравняться с королем знатностью рода, обеспечивала королю, поставленному над сословной иерархией, возможность «балансировать» между сословиями. В культурной перспективе сакральность стала «аргументом» в пользу права как основы государственного устройства – от права престолонаследия к праву как универсальному безличному закону.
В русской культуре представления о сакральном характере царской власти были связаны, прежде всего, с осмыслением русской истории, а не личности монарха. Исторические события второй половины XV–XVI веков переживались в эсхатологическом контексте как завершение одного временного цикла и начало другого, благодаря чему Московское государство было понято как воплощение Священного царства[324]. Симптомами сакрализации истории стало появление царского титула и синонимичность употребления названий «Московское государство» и «Московское царство»