Дворцовые интриги и политические авантюры. Записки Марии Клейнмихель - стр. 57
Ни граф, ни мама не знают ни слова об этом письме. Я боюсь, что они очень были бы рассержены, узнав о нем, умоляю Вас, Ваше величество, не выдавать моей тайны».
На следующее утро, когда я вышла в сопровождении моей камер-фрау, я отправила это письмо и ждала последствия моего поступка.
Прошло два месяца, и я начинала думать, даже была исполнена уверенности, что письмо никогда не достигнет своего назначения. Я жила в постоянной лихорадке, давая волю голосу рассудка; я начинала понимать, как неуместен и дерзок был мой поступок. Наконец однажды нас посетил граф фон Гольц, прусский посланник в Париже, и передал моей матери конверт, полученный им для нее из Берлина. В конверте находились два письма: одно к моей матери, другое ко мне.
Король писал мне следующее:
«Милое дитя, Ваше письмо сердечно меня тронуло, я счастлив, что могу сказать Вам сегодня, что я нашел средство сделать Вас счастливой. Я не мог ранее отвечать, так как надо было много обдумать и переговорить с графом Бисмарком. Создался новый пост заведующего делами короля Максимилиана Мексиканского. Этот пост будет предложен графу Сольмсу. Будьте счастливы, мое дитя. Вильгельм Rex».
Я всегда хранила это письмо старого короля и от времени до времени в умилении его перечитывала.
Среди вещей, разграбленных у меня большевиками, находился и этот документ необычайной душевной теплоты и доброты сердечной, утрата которого для меня чрезвычайно чувствительна.
Граф Сольмс, не находившийся тогда в Париже, был вызван в Берлин, где он получил свое назначение, с удовольствием им принятое. Но вскоре после того в Мексике вспыхнула революция, и Максимилиан был застрелен. Таким образом, очевидно, все кануло в воду. Я тяжело заболела. Моя мать очень сердилась на меня за эту историю, особенно же за мое недоверие к ней. Я откровенно написала обо всем моему отцу. Он приехал в Париж, был очень ласков ко мне и взял меня с собой в Петербург. Вскоре затем я получила назначение ко двору.
Пятнадцать лет спустя, уже несколько лет овдовевшая, проводила я зиму в Риме, так как мою младшую сестру, перенесшую воспаление легких, послали на юг. Я была там принята очень сердечно тремя родственными мне семьями. Это были со стороны отца Хиги и Малатеста и со стороны матери герцог фон Ормонта и графиня Таида Ржевусская, которая занимала прелестную квартиру на Шаца ди Спанье и имела, как говорят, лучшего повара в Риме. В этих четырех салонах встречалась я часто с графом Эбергартом фон Сольмсом, бывшим немецким послом в Риме. Он был чрезвычайно приветлив со мной, часто меня посещал, приглашал меня к обеду и хотел во что бы то ни стало писать портреты моих детей. В один прекрасный день сделал он мне формальное предложение, но я уже не была шестнадцатилетней девочкой; я очень дорожила моим независимым положением, очень восхищалась Poccией, любила петербургскую жизнь и не хотела покидать мою родину. Таким образом, наш роман подошел к концу. Несмотря на это, мы остались лучшими друзьями, и я постоянно с ним встречалась проездом в Берлине, где он поселился вслед за потерей им места посла. Он жил в прекрасной квартире на Брюккеналлэ, и дом его был чрезвычайно гостеприимным. В последний раз видала я его в 1913 г. Он был при смерти, прикован к постели и очень обрадовался моему посещению. Два часа находилась я у него, согревала своими руками его холодные как лед руки и ушла от него лишь тогда, когда он уснул. Две недели спустя он умер.