Двое. После - стр. 28
Мое охрипшее «привет» заглушается голосом отца Антона, протягивающего ему руку.
— Поздравляю, друг. Как говорится, в добрый путь.
Булат пожимает ладонь Сергею Львовичу, здоровается с Антоном, на секунду прижигает глазами моё лицо и поворачивается к Ангелине.
Биение крови сотрясает грудную клетку подобно клубным басам. Хватит, хватит. Я здесь с Антоном, а он просто на меня посмотрел. У меня красивое платье. Это оно привлекает внимание.
Я с опозданием натягиваю на лицо заготовленную улыбку, плотнее жмусь к Антону: так я извиняюсь за свои мысли.
— Это Диляра, — представляет свою спутницу Булат.
Девушка приветствует нас, вежливо, но при этом не усердствуя с улыбками. Она будто не стремится непременно понравиться и именно этим к себе привлекает. У меня так никогда не получалось. При знакомстве с людьми я начинаю их разглядывать, задаю вопросы и много улыбаюсь. Мне хочется непременно их к себе расположить.
Пока отец Антона расспрашивает Булата об арендных площадях, — кажется, внутри гостиницы планируются магазины — я разглядываю убранство зала: мраморную лестницу, ведущую вниз, огромную, словно собранную из тысяч кристаллов люстру, подсвеченный фонтан. На деле я пытаюсь совладать с эмоциями. Примириться с тем, как идеально Диляра ему подходит и с каким достоинством умеет себя вести. Набираюсь сил, чтобы хотя бы мысленно пожелать им счастья.
— Спасибо за приглашение, Булат. Мы с семьёй рады разделить с тобой этот праздник.
Булат ещё раз пожимает Сергею Львовичу руку, мельком смотрит на меня и уходит.
— А он что, мог ещё и не пригласить? — саркастично роняет мать Антона, провожая взглядом его удаляющуюся спину.
— Каримов мой клиент, и было бы странно не быть с ним вежливым.
— Этот твой клиент должен быть сам тебе благодарен. Своим присутствием мы разбавляем это скопище бандитских рож.
Я впиваюсь пальцами в пиджак Антона. Зачем она так пренебрежительно говорит о Булате? Он всё так отлично устроил, и люди вокруг очень красивые. Кого она называет бандитскими рожами? Обходительного Камиля? Вон того седого мужчину с приятной улыбкой? Для чего тогда вообще сюда приходить? Чтобы высокомерно крутить носом и оценивающе смотреть на людей, калькулируя стоимость их нарядов? Лучше бы оставалась дома. Булат никогда ни про кого не говорил плохо за спиной.
— Мам, хватит, — с укором произносит Антон, чем вызывает во мне прилив благодарности. Его отец почему-то молчит. — Мы с Таей пройдёмся, ладно?
Для себя я внесла мать Антона в скромный список людей, которых никогда не полюблю, — к Фиделю, Эдику и отчиму — а потому произношу громко и с удовольствием: