Двое. После - стр. 19

— Я поздно подошёл, — отвечает Булат в своей лаконичной манере.

Я на него не смотрю, лишь задеваю стрелки его брюк боковым зрением. Что это было там, в вестибюле? Почему я всё вечно порчу? Для чего касалась его и говорила всю эту чушь про дружбу? Мы с ним не друзья и вряд ли когда-нибудь сможем дружить.

Аня задаёт мне какой-то вопрос. Благодарная за возможность отвлечься я подаюсь вперёд, переспрашиваю. Да, это платье от Etro. Да, шёлк. В ЦУМе, кажется. Куплено на деньги мужчины, который только что подошёл. Последнее вслух не говорю.

— А где Антон? — я оглядываю опустевшее пространство рядом столом. 

— Они с Булатом отошли, — подаёт голос Егор, собственнически закидывая руку на плечо Ани. — Рабочие моменты вроде перетереть.

К тому времени, как Антон появляется за столом, я успеваю извести себя кучей вопросов и найти на них массу неприятных ответов. Один из них состоит в том, что Булат решил рассказать сыну делового партнера, какую недостойную спутницу тот себе выбрал, в прошлом — его содержанку.

— Как? — Стас неопределённо кивает вглубь зала.

— Обсудили кое-что, — Антон обнимает меня одной рукой и быстро целует в волосы. — Кстати, в выходные с их компанией играю в покер. У них мужик один есть — входит в топ сто лучших мировых покеристов. Это не с Вильданом картинками перекидываться. Другой уровень. 

Парни начинают сыпать неизвестными игровыми терминами, а я разглядываю круглый отпечаток бокала на столе. Антон играет с Булатом в покер. Они с отцом строят ему гостиницу. Они общаются. Почему моему прошлому суждено так тесно сплестись с настоящим?

— Котёнок, поднимайся, — Антон трогает моё колено. — Отвезу тебя домой.

У меня даже получается удивиться. Из-за стремительно растущей апатии я и сама хочу отсюда уехать, но зная развлекательный энтузиазм Антона, была уверена, что он предпочтёт остаться подольше.

— Ты устала, — поясняет он в ответ на мой вопросительный взгляд. — Этот коктейль быстро с ног валит. У тебя останусь, ладно? Ляжем пораньше.

8. 8

— Привет, мам, — я быстро выглядываю из комнаты персонала и убедившись, что за стойкой никого нет, прикрываю дверь. — Можешь разговаривать?

— Могу недолго, — отвечает трубка. — Я в магазин на пятнадцать минут вышла. Валю пока попросила подменить. 

Я киваю, больше для себя. «Недолго» меня устраивает, потому что наш с мамой разговор редко длится больше двух-трёх минут. 

Раз в две недели по понедельникам я ей звоню. Задаю обычные вопросы: «Как дела? Как здоровье? Как на работе? Как там тётя Галя?» Иногда интересуюсь про отчима. Прошлой зимой случилось несчастье: он сломал ногу, поскользнувшись на льду. Пьяным. Лежал дома несколько месяцев, а маме пришлось работать одной, ухаживать за ним и содержать. Об этом я узнала от Кристины: она написала мне в инстаграме. Так обидно за маму стало, что отчима я ещё сильнее возненавидела. Тогда и решила, что, несмотря ни на что, буду с мамой общаться. Приехать в Череповец, правда, заставить себя не смогла — отправила денег, дав слово регулярно звонить домой и узнавать, как дела. Обида на маму прошла сама собой, потому что я её поняла. Просто она любит отчима больше, чем себя, и больше меня и ничего с этим не может поделать. Так бывает, я-то точно знаю. Сама готова была на коленях перед Булатом ползать, лишь бы он меня рядом с собой оставил. Думала, жизнь кончится без него.