Двериндариум. Живое - стр. 11
Но Стит не любил гостей и со своими печалями предпочитал справляться в одиночку. Даже тогда.
Верховный неторопливо осмотрел гостиную и поднялся на второй этаж. Толкнул ближайшую дверь – как он и думал, это была комната девушки. Об этом говорил и мягкий ковер на полу, и балдахин, и светлое покрывало. Служанка навела порядок, подготовив комнату к возвращению хозяйки, стерла пыль и развесила вещи, но Стивену хватало иных следов. Он обвел комнату внимательным взглядом. Так-так… Паутина изменения вилась вокруг светильника, вокруг стопки книг из Белого архива, занавесью висела на окне – защищала от вторжения. Не то…
А это что?
Над балдахином тоже покачивалась паутинка – тоненькая, почти незаметная.
Квин обошел кровать, пытаясь добраться до хитрого тайника. Пришлось встать коленями на кровать и просунуть руку между изголовьем и тканью. Пальцы нащупали острые грани – флакон? И что-то еще – округлое, шершавое.
Вытащив оба предмета, Стивен подошел к окну, чтобы рассмотреть находки. Небольшой флакон с жидкостью и тубус. Оба предмета оплетает паутина изменения, оба изготовили двери-асы. Верховный начал с флакона. Осторожно откупорил, понюхал. Посмотрел на свет, внимательно разглядел паутину-след. Флакон был изготовлен в этом году, а жидкость совсем недавно – ее срок не больше двух месяцев. Запах знакомый, февр знал, что это. Жидкость для изменения цвета радужек.
– Как интересно, госпожа Левингстон, – хмыкнул февр Квин безо всякого удивления.
Отложил флакон и поднял тубус. Эта вещь была гораздо старее. И паутина изменения на ней оказалась занятной. Настолько занятной, что февр поднял изумленно брови. И ощутил, как дрогнули пальцы – то ли от страха, то ли от предвкушения. Странное изменение…
Верховный рывком открыл крышечку, вытряхнул свернутый лист. И замер. Сердце остановилось. Он мог бы поклясться, что оно перестало стучать и целую минуту молчало, не в силах сделать живительный удар. И может, от этого так заболело под ребрами. Серый лист, такой хрупкий с виду, был надежно защищен от порчи и разрушения. И это изменение оказалось удивительно красивым, не паутина – серебряная сеть, покрывающая чужой портрет.
Лицо на портрете было повернуто полупрофилем и глаза смотрели вдаль. Словно видели что-то за туманной дымкой бытия, словно знали ответы. Словно совершенно не желали смотреть в лицо Верховного февра.
Стивен Квин постоял еще, заставляя себя не делать опрометчивых поступков. Медленно свернул рисунок и убрал обратно под надежную защиту тубуса. Вернул футляр и пузырек в тайник на балдахине.