Двери во Тьме - стр. 35
Я поднялся на мостик, протер запотевшее за ночь стекло иллюминатора, выглянул. Все тихо, ничего не изменилось. Наш катер так и стоит у борта, Тьма тоже никуда не делась, стоит стеной совсем недалеко, кажется, что до нее рукой подать, хоть на самом деле это и не так. Если по карте прикинуть, до нее отсюда километров двадцать, если не больше.
Плавказарма. Метров сто до нее от «Карася». Если бы я жил здесь какое-то время, стал бы я жить на борту самоходной баржи, где все ютятся в одном кубрике? Так можно прожить день, ну два, ну неделю, в конце концов. Нюхать портянки, слышать храп товарищей – и за более чем полгода, если считать с момента исчезновения «Карася», с такой жизни рехнуться только. И если бы я устроил себе базу в этом забытом затоне под сенью Тьмы, где бы я жил?
А плавказарма стоит, к слову, не у причала. Могло быть так? Сомнительно. Ее всегда к причалу швартуют, чтобы вход-выход был удобным, а до этой только лодкой добраться можно. Оттащили от берега и поставили на бочки? А кто оттащил, кому было это нужно? Тому, кто здесь на берег вообще не собирался выходить.
– Вань! – крикнул я. – Поднимись в рубку, дело есть!
– Что за дело? – появилась вскоре над верхней ступенькой трапа косматая голова Ивана.
Выглядело это так, словно он из-под земли вылез. Я хихикнул, увидев, как растрепалась его борода, но вслух на сей счет ничего говорить не стал, сказал лишь:
– Вань, а мы фигней здесь занимаемся. Они тут не жили.
– Кто?
Иван спросонья еще явно соображал туго и медленно.
– Серых. И остальные, – пояснил я. – Они вон там жили, видишь?
Иван поднялся в рубку уже «целиком», выглянул в окно. Долго сопел, кряхтел, мял и без того нечесаную бороду, потом все же сказал:
– Ну… наверное.
Ладно, проснулся, похоже, хоть объяснять дальше ничего не потребовалось.
Начали все же с завтрака – это святое. Даже чай нормально вскипятили на угольной печке. Печка ничего, к слову, всю ночь прекрасно всех нас грела. Потом сгрузились все на катер и через минуту уже поднимались на борт плавказармы.
Изначально это была баржа, довольно большая. С гулкими металлическими бортами, тщательно выкрашенными бурым суриком, с какими-то белыми буквами и цифрами, выписанными по трафарету, с висящими по бортам кранцами из старых пеньковых тросов. Трап нашли сразу – металлический, вертикальный, спускающийся до самой воды.
На барже надстроили дом со вполне нормальной двускатной крышей. Обычный такой дом, со стенами, обшитыми доской, только окна немного чудные были – похоже, что полностью не открывались. Стены покрасили в белый цвет, рамы – в красный, а железная крыша была покрыта все тем же суриком. Ну и разводы от угольной пыли никуда не делись, ими здесь все покрыто было.