Дверь в стене - стр. 16
Вскоре он уже с чувством бесконечного облегчения шептал Минни:
– Как же приятно снова быть с тобой! Итак, любимая, скажи откровенно, сможешь ли ты, решишься ли… сбежать со мной? Если б ты только знала, как я тоскую по тебе, как душа моя жаждет… – (Очень громко.) – Я замечательно провел время!
Последняя фраза была произнесена, поскольку кто-то неожиданно возник прямо за спиной мисс Хокинс.
– Ушли, – сказал Габбитас. – Скажи мне, любимая, поскорее. Прошепчи. Решишься? – (Пауза.)
– Ради тебя, – еле слышно прошептала мисс Хокинс, потупившись.
Габбитас воспринял это как согласие.
– Моя милая, только моя! Теплый климат благотво… Здесь слишком жарко, не находишь?
– Что тебя беспокоит?
– Миссис Габбитас на меня поглядела. Кажется, хочет домой. Теософ ее оставил.
Проницательный наблюдатель не преминет заметить, что муж, замысливший сбежать от жены, пускай у нее скорее одухотворенное, нежели красивое лицо и она склонна к философствованию, обязательно будет испытывать угрызения совести. И Габбитас испытывал. Даже в браке, прочность которого обусловлена главным образом меркантильными соображениями, необходимость совместного проживания невольно порождает привычку считаться с чувствами друг друга.
– Вечер удался на славу, дорогая, – заметил Габбитас. – И сэндвичи подавали отменные.
– Да, – отозвалась миссис Габбитас, обращая на мужа мечтательный взор. – Сэндвичи отменные и антураж. И музыка. Вечер несказанно хорош.
– Рад, что тебе настолько понравилось, дорогая.
Миссис Габбитас загадочно улыбнулась. Ее вдруг обуяла нежность.
– Дорогой муж, – произнесла она.
«К чему это? – подумал Габбитас. – Она ведь не станет ни о чем допытываться?» А вслух согласился:
– Да, дорогая.
– Ты всегда был хорошим мужем, дорогой.
– Да уж, – пробормотал Габбитас, а затем громко произнес: – Всегда.
– Можешь поцеловать меня, дорогой.
Габбитас сделал то, что было велено. За этим ничего не последовало. Оказав мужу милость, миссис Габбитас удалилась в свой уголок. Значит, ничего не заподозрила. Габбитас испытал огромное облегчение. Да, прежде она не разговаривала с ним в такой манере. Что ж, если подобные приливы чувствительности продолжатся, будет еще один повод сбежать.
Не раз и не два, а гораздо больше за эти две недели миссис Габбитас приходила в то же самое нежное настроение. Несколько реплик крайне удивили Габбитаса. Однако он продолжал собирать вещи в своей комнате, поскольку был человек решительный.
– Она не может знать, – сказал он себе, провожая супругу взглядом после одного из таких разговоров. – Узнала бы – подняла бы шум. Определенно. Ее нрав мне хорошо знаком. А эта новая манера почерпнута из какого-нибудь современного романа. Бедная старушка Мимси!