Дверь Ноября - стр. 29
В коробке лежала капелька янтаря, найденная посреди пыльной дороги ещё до всего этого. Обычно в янтаре можно увидеть пузырьки или, если очень повезёт, мушку… в этой же капле смолы навечно застряла искорка света. Она до сих пор сияла, словно в солнечном луче, хотя Димка стоял спиной к окну… Сияла так же ярко, как и в тот миг, когда Димка подобрал камешек и сунул в коробок по дороге к танку-памятнику.
Тому самому танку, с которого всё началось.
Или… всё началось с этого кусочка янтаря?..
Быстро обернувшись, Димка убедился, что мама с Лидией Михайловной оживлённо что-то обсуждают, и торопливо засунул коробок в карман треников.
Камушек светился.
Камушек казался живым.
Глава 3. Шаг сквозь
Янка сидела на кровати, комкая в руках водолазку, и никак не могла поверить, что сейчас – на самом деле – вот так вот возьмёт, уйдёт и сядет на автобус до Энска.
И ни слова не скажет маме. Потому что из-за вчерашнего они не разговаривают.
– Соберись! – сказала Янка самой себе.
– И пус-с-сть она не зна-ает, – пропел-прошипел внутренний голос, который ещё не простил матери Леру.
– Надо потеплее одеться, – озабоченно сообщила проницательная интуиция. – В Ноябре холодно.
– Я не собираюсь в… Ноябрь. Я просто поглазеть на граффити на мосту, – слабо возразила Янка.
– Конеш-шно, – поддержал внутренний голос. – Кому ты там нуж-ш-шна?!
– Я нужна самой себе. «Не останавливаться, не оглядываться, ни на кого не полагаться», – процитировала Янка сказанное когда-то Виком про тактику лёгких танков. – Ясно?
– Это и значит: никому не нуж-ш-шна…
– Хватит!
Докатилась: сидит и сама с собой разговаривает. Вот он, очередной признак шизофрении!
Пользуясь моментом отрезвляющей злости, Янка натянула водолазку и выскочила в коридор, на ходу никак не попадая в рукава толстовки. Глянув в зеркало, решительно стянула волосы в тяжёлый рыхлый узел. Капюшон поглубже, кеды на ноги, ещё один быстрый взгляд в зеркало, на ветровку – а затем на тёплую куртку, которую мама, проявив несвойственную ей нынче заботливость, вывесила на видное место на вешалке…
– А ведь октябрь даже не закончился, – сердито выдохнула Янка, послушно натягивая куртку.
– Яныч, ты надолго?
Янка даже не повернула головы, но всё-таки бросила в воздух:
– Да.
Вскинула ремень сумки на плечо и, выходя, от души припечатала дверью. Всё что угодно, только не задумываться над настоящим ответом на мамин вопрос. Хотя бы потому что ответ – неизвестен.
«Зачем я в это ввязалась?!»
Но хватало одного воспоминания о рыбке в ладони Тота и солнечном жаре в груди, чтобы этот вопрос становился совершенно неважным.