Двенадцать детей Парижа - стр. 20
При первой встрече Карла притянула его взгляд – и не только взгляд – своим платьем из неаполитанского шелка. Красным и полупрозрачным. Воспоминания о ее просвечивающей сквозь ткань груди преследовали рыцаря до сих пор. Такие ткани нравились Тангейзеру, но вряд ли подходили для женщины на сносях. Подарок должен служить выражением чувства. Но какого? Его взгляд упал на крестильную сорочку для младенца, сшитую из белого шелка. Матиас внимательно осмотрел швы и невидимую ажурную строчку. Карла будет в восторге.
– Сколько ты хочешь за эту детскую рубашку? – спросил путешественник торговца.
– Сударь, это не «рубашка», а крестильная сорочка – одежда, в которой совершается самое священное таинство, – достойная принцессы или принца.
Купец принялся расхваливать итальянскую ткань сорочки, тонкое кружево и серебряную вышивку на воротничке.
– Их доставляют из Венеции тюками, – возразил Тангейзер. – Так что твой спектакль мне ни к чему.
Торговец мануфактурой назвал цену. Рыцарь рассмеялся ему в лицо:
– Назови достойную цену, и уйдешь домой не с пустым кошельком. Похоже, в следующий раз тебе не скоро удастся заработать!
– Почему, сударь мой?
– Почему? Мятеж гугенотов. Ты разве не слышал?
– Это правда? Гугеноты собираются перерезать горло королю и разграбить город?
– В данный момент я направляюсь в Лувр. На твоем месте я погрузил бы свой товар на мула и двинулся на юг. Эти фанатики ненавидят роскошь и яркие цвета – тебе об этом известно. Единственное применение, которое они найдут твоим шелкам, – душить священников, а возможно, и нас с тобой.
Торговец с тоской посмотрел на свои бесценные шелка:
– Я сегодня не собирался открывать свою лавку, но нам приказал городской совет. «Нужно поддерживать видимость, что все нормально». Позвольте спросить, а почему они сами не могут поддерживать эту видимость? Страной управляют маньяки и воры.
– Разве это новость для Парижа?
– Вы хотели сказать, для Лувра.
– Я и так сказал слишком много. Только не болтай, чтобы не посеять панику.
Купец окинул взглядом собратьев по ремеслу, заполнивших зал, и кивнул.
– Итак, – сказал Матиас, – ты хочешь продать мне эту рубашку или нет?
Сделка оказалась настолько выгодной, что иоаннит прошелся по залу и купил для Грегуара штаны, короткие чулки и башмаки. Пока ошарашенный мальчик примерял новую обувь, Тангейзер заметил человека лет тридцати в одежде из зеленого бархата, который наблюдал за ним из-за прилавка с сорочками. Его лицо чем-то напоминало мордочку хорька: несмотря на отсутствие явных физических недостатков, он казался уродливым. «Хорек» повернулся и исчез. Он показался Тангейзеру знакомым, однако мальтийский рыцарь не мог вспомнить, кто это. За последний час перед ним промелькнуло больше лиц, чем обычно за год. Ситуация эта ему не нравилась, но обдумать ее он не успел.