Двенадцать детей Парижа - стр. 124
Карла понимала, что Гриманд хочет произвести на нее впечатление. И ему это удалось. Более того, она была даже тронута его словами. Но все же не удержалась от сарказма:
– Королевство, в котором насилуют женщин и убивают детей?
Король Кокейна нахмурил огромный лоб. Моргнув, он попытался скрыть пламя, вспыхнувшее в его глазах, а потом отвел взгляд. Графиня не видела его рук, но почувствовала, как сжались его кулаки.
– Вы не знаете, – сказал он. – Не можете знать.
– Я знаю, что такое ужас.
Гриманд посмотрел на нее с сомнением, но затем, как ей показалось, усомнился в своей недоверчивости.
– Ужас – возможно, – кивнул ее собеседник. – А унижение? Стыд? Отвращение, которое вызывают удары собственного сердца?
– Да, да, и еще раз да! – Итальянка уже не сдерживала свой гнев. – Мне знакомо всё.
Губы гиганта скривились, и Карла увидела страдание и злобу в его сердце.
– Вы родились не для унижений, – покачал он головой.
– Возможно. Но так случилось. Если вам нужна моя жалость, пожалуйста – берите ее. Но презрения я не потерплю. Вы ничего обо мне не знаете. Только то, что видели сами. Мой стыд останется со мной. И моя гордость. Так что можете не сдерживать своих скорпионов. Я готова предстать перед Создателем, и мой ребенок тоже. А вы?
Карла обхватила руками живот. Ее первенца, Орланду, отняли у нее сразу же после появления на свет, едва успев перерезать пуповину, и она даже не видела его лица. Тогда ей было шестнадцать. И еще двенадцать лет у нее не хватало мужества, чтобы попытаться найти сына. Матиас нашел его для нее, среди моря крови и слез, ценой жизни ее лучшей подруги Ампаро.
Она посмотрела в глаза Гриманду. Молча.
Ярость, заставившая окаменеть его плечи, ослабла.
– Больше не будем об этом, – решительно заявил он.
Графиня сомневалась, что он выполнит это обещание, – рана в душе ее собеседника была слишком глубокой. Но она его понимала.
– Отвезите меня к хирургу, – попросила женщина. – Клянусь – а я держу свое слово! – что вы будете щедро вознаграждены, когда у меня появится такая возможность.
– У нас, униженных, есть одна поговорка. Если к роженице зовут хирурга, живым из комнаты выйдет только один, – вновь помотал головой главарь шайки.
– Вы также заслужите благодарность моего мужа, человека, дружба которого бесценна.
– И где же этот верный муж?
Карла не стала отвечать на такой язвительный вопрос, хотя он глубоко задел ее.
– Тогда отвезите меня к повитухе, – попросила она.
– Если хотите, я оставлю вас здесь, на улице, вместе с матрасом, подушками, скрипкой, дочерью-гугеноткой и даже долей золота из нашей добычи, чтобы вы могли оплатить свою дорогу, – большей долей, чем достанется любому из этих негодяев. Только скажите. Я вас освобожу.