Две жизни Пинхаса Рутенберга - стр. 81
– А мы с Максимом сегодня хотели подготовить к печати ещё одну главу его повести, – напомнила о себе Мария Фёдоровна.
– О чём она, если не секрет? – спросил Рутенберг.
– Всё о том же, только тема немного другая, о политических сыщиках. Максим хочет назвать её «Жизнь ненужного человека».
– И Вы, Василий Фёдорович, надеюсь, поможете мне. Я знаю, Гапон желал Вас с ними познакомить.
– Мне такое знакомство не доставило много радости, Алексей Максимович, – горько усмехнулся он. – Один из них в газете «Новое время» удостоился написать, что я был готов по уговору с Гапоном за подобающую плату выдать охранке Боевую организацию эсеров. Подписавшийся под статьёй «Маски» Манасевич-Мануйлов – чиновник по особым поручениям главы правительства Сергея Витте.
Слуги убрали со стола тарелки и расставили чашки и блюдца для чая и кофе. А в середине стола поставили большое блюдо с украшенным ленточками заварного крема тортом. Столовая сразу задышала изысканными запахами шоколада и ванили.
– Это я заказала у моего кондитера, Василий, – сказала Мария Фёдоровна. – Хотела как-то отметить твой приезд.
– Спасибо, «сестра». Давно не пробовал такую вкусноту. Моя жизнь в Европе была весьма скудной, порой даже голодной, и не располагала к праздникам.
Рутенберг вышел на террасу. На остров спустился вечер, и прохладный бриз с моря коснулся его разгорячённого кофе и разговорами лица. Январь даже в этом субтропическом районе всё равно оказался холодным зимним месяцем. А ему хотелось тепла и солнца, которые, думал он, согреют ему душу и сердце. Он услышал за спиной лёгкие шаги и обернулся. Андреев стал возле него и посмотрел в сторону моря.
– Я Вам не помешаю, Василий Фёдорович?
– Нет, Леонид Николаевич.
– Вам повезло сюда сегодня добраться. В январе здесь часто бывают штормы. В такие дни пароходик из Неаполя в море не выходит и остров несколько дней остаётся в плену одиночества.
– Сегодня ехал по острову сюда от пристани. Это какой-то кусочек рая.
– Здесь очень хорошо работается, Василий Фёдорович. Поэтому я не разделяю мнения Алексея Максимовича, что мне помешает послушать необычные истории людей, понюхавших пороху.
– А Вас самого не коснулось пламя революции?
– Не только коснулось, но и обожгло, – усмехнулся, вспомнив что-то, Андреев. – У меня в квартире в прошлом году прошло заседание Центрального Комитета РСДРП. А на следующий день меня арестовали и посадили в Таганскую тюрьму. Мария Фёдоровна обратилась к Савве Морозову с просьбой об освобождении. Меня выпустили под внесённый им денежный залог.
– Я тоже успел посидеть, в Петропавловской крепости.