Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны - стр. 24
О том, что там бывали черные рабы и расовая дискриминация, я знал из «Приключений Тома Сойера» Марка Твена. Но потом меня разобрало любопытство. Я искал в местной библиотеке книги, в которых описывался бы американский стиль жизни. Я начал больше читать, включая Джека Лондона, Теодора Драйзера, Джеймса Фенимора Купера. Я не сразу изменил свои политические взгляды. Я все еще верил, что Советский Союз – самая лучшая в мире страна. Но постепенно начал понимать, что есть страны, где уровень жизни выше нашего.
Когда я учился в старших классах, умер Иосиф Виссарионович Сталин, и мы чувствовали настоящую скорбь. Каждый из нас получил по черной нарукавной повязке, и мы по очереди стояли на посту рядом с огромным портретом Сталина в вестибюле школы. Эту черную повязку я даже хранил как сокровище. Один приятель заметил, что лучше бы мне перестать цепляться за нее, но я не придал тогда этому значения.
– Запомни мои слова, – говорил он. – Придет день, и ты сам сожжешь эту повязку.
Прошел год-другой, и с «верхов» начали доноситься сигналы о том, что при Сталине творилось противозаконие. Постепенно я начал осознавать, что происходило тогда. Я заключил, что Сталин был кровавым тираном, который нанес огромный ущерб моей стране.
Когда Никита Сергеевич Хрущёв занял его место на верховном посту и сделал заявление о развенчании культа личности Сталина, я нашел черную повязку, которую так берег, и бросил ее в огонь. Еще у меня был портрет Сталина, который я сам нарисовал. Я колебался, что с ним делать, – нарисовать что-нибудь поверх или тоже сжечь? И сжег его.
Лишь спустя годы страна стала меняться. Целое поколение, выросшее в атмосфере страха, не могло за ночь изменить свои взгляды и поведение. Еще целый десяток лет после смерти Сталина все старались следить, чтобы не сболтнуть лишнего.
– Осторожно. Оглядись, – предупреждали все друг друга. – Замечай, кто тебя может услышать, до того, как начнешь говорить.
Жилось так, словно каждый в стране продолжал ждать стука в дверь – стука тех, кто придет его арестовать. Хрущёв начал десталинизацию. Он отменил некоторые самые репрессивные законы и начал демонтировать государственную машину угнетения. Но обстановка стала меняться лишь спустя время.
Дэвид Скотт
Близились мои выпускные экзамены в Вест-Пойнте, и я думал уже не о том, как бы извести красных на корню, а о более насущном. Я хотел быть уверен, что после выпуска попаду именно в Военно-воздушные силы. Не всех выпускников направляли в тот род войск, куда им хотелось. За такую возможность жестко соревновались. За каждый предмет каждый учебный день мы получали оценки, и те, у кого сумма оценок оказывалась наивысшей, получали приоритетное право выбора. У меня были неплохие шансы. Я был одним из лучших в потоке: среди выпускников 1954 года я был пятым из 633 человек.