Две сестры и Кандинский - стр. 5
– Народный вкус. Он и во сне завоевывает толпу.
– Тебе смешно… Да, я искусствовед. Да, популяризатор. Но ты же знаешь, – со страстью продолжает Ольга. – Кандинский – это моя жизнь. Это мое всё. Кандинский! – вот где философия линии, вот где буйство красок, неистовство, интеллект…
Спящий Артем, перебивая, выкрикивает:
– Пейзажик!
– На митинге сегодня обрати внимание. Когда Артем выступает, он говорит про народ… и еще про Население. Он различает народ и население… Ты в этом понимаешь? – спрашивает сестру Ольга. – Народ, население, толпа. Я пыталась понять… Для меня это сложно.
– Нервничаешь?
– Ужасно!
– Он, Оля, бедноват, да?.. По телевизору я заметила. Плохо одет.
– Сейчас все плохо одеты.
– Но когда вчера… нет, позавчера… Когда Артем был здесь, у тебя, я отметила, что на нем новый, только что купленный пиджак. И рубашка…
– Инночка!.. Пиджак! Рубашка!.. Это все глупости! Я так боюсь главного – боюсь, что поспешила, поторопилась к нему, дернулась. Сразу постель… Я, в сущности, мало Артема знаю.
– Передай его мне, я узнаю побольше.
– Моя сестричка все шутит.
– А вот не ной, дорогая.
– Известный человек. Уже популярный. Наверняка на нем будут виснуть женщины.
– Виснут не женщины, а бабы. И пусть!.. Моя дорогая старшая сестра… Что это ты замолчала? Что за пауза?
– Взяла чашку чая.
– А!.. Я думала, он проснулся.
– Спит.
– А пока спит, вяжи его покрепче к постели.
Артем кричит со сна:
– Пейзажик!
– Расслабься, Оль. Он хороший мужик. С хорошим именем… На десять лет тебя старше. Десять!.. Это же классика для стойкой семьи!
– Ты так убедительна.
– Добавь – и так одинока.
– Ну-ну!.. Тебе только двадцать шесть.
– А тебе только тридцать. Чего ты боишься?!. Как это у нас говорилось. Вспомни. Подсказка поколения. Романы романами, но не забудь побыть замужем.
– Я как-то слишком быстро с ним сроднилась. За мной водится женская слабина. Живу его делами. Его мыслями… Его мелочами… А еще вдруг этот гадкий слушок. Дядь Кеша и дядь Петр принесли…
– Они и мне звонили. Слушок пущен специально… Но Артема не запачкать.
– Уверена?
– По всей Москве слышно – Константа, Константа!.. Кто в нашем районе борется с цензурой? – Артем Константа! Кому прочат высокий пост в Московской думе? – Артему Константе!..
– Ну зачем, зачем он политик! Отец сколько мог внушал мне отвращение к политикам.
– Но Оля! А как же речь Артема о цензуре! Знаменитая речь!.. Она прогремела! Она уже в истории!
Сонный Артем о чем-то предупреждает сча́стливо разговорившихся, расщебетавшихся сестер. Словно бы издалека, строго погрозил им пальцем:
– Пейзажик!