Двадцать лет одного лета. Дело № 48 - стр. 8

Известен факт, что большинство, связавших свою жизнь со службой в органах, злоупотребляют спиртными напитками. Михалычу тоже ни что человеческое было не чуждо, но к данному вопросу, в прочем, как и ко всем остальным, он подходил со всей собранностью, ответственностью и полной самоотдачей. Ежедневные тренировки он никогда не пропускал. Вопреки устоявшемуся мнению, что «все менты пьют водку», вкусовые предпочтения Михалыча несколько отличались от пристрастий его коллег. В то время, как все вокруг освежались «пшеничным фрешем», Михалыч отдавал предпочтение более лирическим напиткам. На первой строчке его рейтинга стояла Белорусская «Зубровка». Если бы сейчас существовала возможность перенестись на машине времени в те далёкие времена, то в нижней части сейфа у Михалыча, можно было бы обнаружить две, а то и три бутылки «Зубровки», припасённых им на всякий случай. Когда запасы его любимого напитка иссякали, он неизменно вызывал к себе стажёра, давал ему денег и тот бежал в магазин для пополнения запасов. Вторым в рейтинге напитков Михалыча по убывающей, следовала настойка «Зверобой» и замыкала тройку лидеров «Рябина на коньяке». Михалыч всегда отличался стабильностью, поэтому на десерт, всё употребленное внутрь, шлифовалось пивом «Балтикой № 9». При отсутствии оной, на замену приходила «Охота Крепкое», но это было крайне редко, так как у Михалыча, как он сам утверждал, после неё случались провалы в памяти, возникали головные боли и приступы изжоги.

Также, Михалыч обладал поистине острым чутьём и незаурядными умственными способностями. Особо приближённые к нему люди называли его «Решалой». За долгое время работы в отделе Карецкий неоднократно замечал и не уставал удивляться, как коллеги из других подразделений, заходившие к Михалычу с какой-то своей безумно сложной и не имеющей, на их взгляд, решения проблемой, выходили от него через минут пять или десять, буквально окрыленные. Как он это делал, никто не знал, но в качестве благодарностей в его шкафу почти никогда не было недостатка в его излюбленных напитках. Однажды, после какого-то праздничного мероприятия, проходившего в стенах отдела, Михалыч, как всегда, подойдя к данному вопросу со всей ответственностью, так и не смог встать из-за стола и дойти до дома самостоятельно. Коллеги, никогда не бросавшие своих в беде, транспортировали бренное тело Михалыча до его же рабочего кабинета, где у того имелся диван. Там они и оставили уставшего коллегу приходить в себя до утра. Естественно, родные Михалыча обрывали всю ночь телефоны отдела, но дежурный, будучи заранее проинструктированный, без эмоционально и холодно отвечал, что Сергей Михайлович находится на выезде – на чрезвычайно серьёзном преступлении. Утром же Михалыч сам обзванивал не выспавшуюся ночью родню и уже протрезвевшим, но немного виноватым голосом рассказывал разного рода небылицы: то про внезапно загоревшийся склад с товарно-материальными ценностями одного из лидеров всем тогда известной местной преступной группировки, то про ликвидацию очередного наркопритона с тоннами героина. Во все свои истории он неизменно приплетал своего покровителя и непосредственного начальника всего следственного отдела – Ларионыча. И тот никогда не отказывал прикрыть своего любящего гульнуть зама, поскольку этот же зам в нужный момент отвечал Ларионычу тем же. В качестве доказательств своего законного отсутствия дома, родным позже демонстрировалась районная газета, где, в разделе криминальных сводок, периодически появлялась нелепая статейка на тридцать-сорок слов без особых подробностей: то о каком-то пожаре на каком-то складе; то об очередной удавшейся попытки сотрудников милиции помешать распространению запрещённых веществ на подконтрольной территории. Но никто из родственников Михалыча не знал, что главный редактор той районной газеты был его хорошим знакомым и постоянным гостем на праздничных мероприятиях в отделе.