Два врага - стр. 19
Чокнулись, выпили. Сын егеря из вежливости тоже взял свой стакан, громыхнул стеклом со взрослыми, но пить не стал, обратно поставил. Не жаловал он это дело. Да и годов еще четырнадцать всего.
Отец взял кусок серого хлеба, поморщился от выпитой чарки, нюхнул мякоть и потянулся за щедро нарезанным салом. Видно было, что доволен сыном – помощник растет – настоящий!
А гость, закусывая помидором, брызнул соком в сторону, незлобиво рассмеялся и продолжил:
– Хороший у тебя парень – мужчина! Уважаю за крепость характера.
– Нам, Геннадьевич, по-завтрему, – Афанасьев достал сигарету, чиркнул спичкой, прикурил, задымил, – на Лебединое плесо добраться бы засветло. Там утки черным-черно. По полсотне селезня разрешаю. Снизим пресс для уточек, а то эти «любовники» их замордовали. По потьмам, до зорьки вставать будем. Воды нонче много, поднялось болото. Там, где мы с тобой в прошлом годе пешком ходили через волок, теперь тычка на метр в воду проваливается.
Военный пенсионер Панкратов Кирилл Геннадьевич разлил по второй. Он любил степенные и неторопливые инструктажи Митрофановича. Все-то у него подмечено и по полочкам разложено. Вот и сейчас слова бывалого егеря ласкали душу, как старинная, волнующая, но красивая песня.
– Серьгу маво с собой не возьмем. Пущай на берегу кашеварит и хозяйство стерегет. – Егерь с любовью посмотрел на сына и добавил: – Успеешь еще патроны пролупасить. Мы с Геннадьевичем до Старой Гати завтра дойдем, я там сетешки развесил сушиться. Мы их соберем, а потом на «казанку» погрузимся и через бывший волок протянем до тропы. А там, через «Кирпичики» по чистой воде до крепкой лабзы.
Кирилл Геннадьевич, майор запаса, бывший командир разведроты, а ныне прихрамывающий после неудачного ранения в ногу, но еще крепкий здоровьем сорокалетний человек, с истинным замиранием души слушал столь милые сердцу речи егеря. Всю зиму готовился к этому событию! Весенняя утиная охота! Зорьки! Выходы! Заплывы! Ружья! Патроны! Охотничьи разговоры и разборы ситуаций!
Гость, не перебивая хозяина заимки, протянул ему налитый наполовину стакан. Тот взял и продолжил:
– Вот значит! А там через лабзу протащимся до трех березок и лодку спустим на чистую воду Лебединого. Я Геннадьевича в ближний скрадок посажу, а сам ему за спину на малую плесину быстро сетешки поставлю и к тебе, Геннадьевич, приплыву. Хочу тебя весенним карасиком завтра вечером попотчевать. Думаю, до зорьки управимся. Это только рассказывать долго. Чучел расставим – сиди, радуйся! Тока гуся не трогаем, мало его – не знаю почему. Шибко мало. Пролетит по потемкам и пусть себе летит. Нам с тобой утешки хватит. Жаль Катю нашу свояку отдал попользоваться.