Два талисмана - стр. 33
Как быть служанке, потерявшей место? Куда пойти девушке, лишившейся дома?
Ни денег, ни крыши над головой, ни родни…
Нерхар? Он если не сегодня, так завтра в плаванье уйдет. Сам хвастался: в наррабанские земли, на «Попутном ветре». Так что он своей девчонке не помощник и в беде не заступник. Сам бездомный, как морской ветер.
Подружки прежние, зубоскалки эти? Ну… может, и помогут. Пристроят к работе за медяки. Но сначала обдерут острыми язычками всю кожу: как же ты, Гортензия, у нас в порту приживешься? Ты же с серебряных блюд есть привыкла, верно? И платья не иначе как бархатные носила, не хуже супруги Хранителя? И спишь на перинах лебяжьего пуха – где ж мы тебе такое раздобудем? И беседовать наловчилась с важными господами – с нашими-то парнями уже и двух слов не свяжешь, Гортензия?
Ладно. Это она выдержит. И похуже выдерживать приходилось. Но нужно немного денег на первое время. Жалованья она не получила… и с хозяйки уже не спросишь… ох!
Вскинув руки к лицу, девушка расплакалась.
Там, в доме, при виде мертвой старухи служанка была потрясена, но не уронила ни слезинки. А теперь мысль о том, что госпожа, такая аккуратная в денежных делах, уже не вручит ей деньги с назидательными словами, как делала это в последний, сороковой день каждого месяца, вдруг сделала всё неотвратимым, окончательным.
А ведь это госпожа научила Гортензию писать и считать! И манерам хорошим учила, и разговаривать не по-портовому, и рукодельям всяким пробовала обучать, да у Гортензии, видно, пальцы грубые. И больше никогда… ой, жалость-то какая, горе какое!
Сейчас госпожа вспоминалась не вздорной, крикливой и придирчивой, а требовательной, строгой, но не злой женщиной, которая желала добра своей ленивой и непослушной служанке и была для нее единственным близким человеком…
Слезы высохли так же быстро, как и хлынули. Девушке из Отребья хныкать не пристало. Все равно мир вокруг не пожалеет, не утешит. «Подыхай, но смейся!» – учит своих детей веселый город Аршмир.
Госпожу не вернешь. И прежней жизни, спокойной и сытой, тоже не возвратишь. А заплаканные глаза, покрасневший нос и растрепанные волосы не помогут найти новую работу.
Девушка вскинула руки – поправить волосы. И вздрогнула: пальцы коснулись холодных гладких зерен.
Заколка! Бисерная заколка-бабочка! Сине-зеленая, красиво сплетенная… а ведь есть еще и два браслета, тоже бисерные, с сине-голубым узором! Она же их так и не сняла!
Вот оно, жалованье Гортензии!
Руки сами дернули удобные, с зажимом шнурочки, снимая браслеты…
Подходящая лавчонка сыскалась рядом, на Галечной улице: маленькая, безлюдная – если не считать хозяина, торчащего за прилавком среди полок, заваленных всякой всячиной. В таких лавочках можно купить всё: от иголки до горшочка с мягким мылом, от пакетика порошка от блох до недорогого украшения… Ну да, в плоском ящичке, что хозяин предусмотрительно держит возле своего локтя, разложены браслеты с цветным стеклом, стальные перстни-печатки, бисерные налобные повязки и бусы из оленьего рога, распиленного на бляшки.