Два сердца хирургии - стр. 13
В полнейшем ступоре и раздрае передаю нейрохирурга в руки друга.
Слышу, как он её будет. Зачем?
Нахрена ты её будешь? Смотались бы по-тихому, а теперь…
Вдыхаю глубоко сладко-ванильный запах девушки и едва удерживаю свои вёсла. Ооо, твою мать…
Нет, я конечно же, стойко стою на ногах. Просто вкусные духи у неё, таких не встречал у других.
И пальцы не выдают статику, а всё что искрит сейчас во мне, это просто нетерпение. Надо валить. Об этом мне не только мозг сигнализирует, но и всё тело, выдавая остатки злости через конечности.
Ловлю свои руки уже в сантиметре от спины Андрияны. Одёргиваю их и тут же встречаюсь с шокированным взглядом девушки.
Да, кукла, я и сам в ахуе. Что происходит понятия не имею…
-Я в душ. Завтра встретимся в клинике, - пищит задушено и ретируется так быстро, что мы с Захаром не успеваем что-либо сказать.
С минуту стоим, как два барана и пялимся на белоснежное, дверное полотно за которым скрылась девушка. А после не сговариваясь расходимся в разные стороны. Захар подходит к мини бару и наливает какую-то бурду, а я скидывая обувь, заваливаюсь на кровать.
-Я не хочу уходить, - наконец развеивает тишину друг и говорит очевидное.
-Я тоже, - смотрю на стоящего в ногах Захара.
-По старинке тогда? – уточняет процесс.
По старинке, да…
Ещё до «Сердца», мы с Захаром проходили ординатуру в первой городской и там…перетрахали всё, что двигалось. Юные, ошалелые, только выпущенные на волю после длительного обучения, голодные до всего что мало-мальски походило на девушку, мы отрывались от души. Передавали санитарок и медсестёр из рук в руки, брали по очереди и вместе. Делились тонкостями и деталями о каждой из врачей. В общем были отбитыми на голову, пока не влетели по самые помидоры…
И тогда, отец забрал меня к себе, а через месяц я притащил за собой Захара. И ни разу об этом не пожалел. Ни я, ни отец.
Захар выдающийся кардиолог. Таких на всём белом свете с десяток всего лишь и нашей клинике крупно повезло, что он состоит в штате.
О разгульных временах пришлось забыть, поступив в рабство Великого Александра Игоревича, пришлось трахаться в стрёмных, тёмных коморках, или в гостинице напротив. Домой баб ни я ни друг не таскали. Брезгуем, да. А в самой клинике не позволяет развратничать статус. И отец. И если последнего ещё можно было бы обойти, то свой статус похабить я не собираюсь.
Захар ложиться с другой стороны кровати, ставит стакан на тумбу и с идиотской улыбкой прикрывает глаза.
-Не засни, придурок, раньше времени, - ржу над ним.
-Неа, - мечтательно. – Я просто представляю, как наш нейрохирург сейчас намыливает свои нежнейшие места. И даю время глазам отдохнуть, с четырёх утра на ногах же. Капец, как всё болит.