Два романа из кармана (сборник) - стр. 4
– Пока?
– Ну, вы же слышали, весь коллектив будет обновляться. О Герасимове я пока ничего сказать не могу.
«Он пока сказать не может. Считает, как он скажет, так и будет. А может, и будет», – думала Татьяна, рассматривая красивого мужчину перед собой. Заговорила, рисуя на лице беззаботную улыбку:
– Степан Иванович…
Он прервал:
– Можно просто Степан.
– Спасибо. Я вижу, вы много знаете о нас. По крайней мере, обо мне вам известно почти всё, а я о вас совсем ничего не знаю.
– Ну, это исправимо. Вы можете задавать мне любые вопросы, я отвечу. Ведь, как сказал Михаил, мы с вами в одной упряжке. Я же, признаюсь, с радостью впрягаюсь в неё. Иметь рядом такое плечо… Только знаете что, глупо сидеть вдвоём в пустом офисе, если в двух шагах нас ждёт накрытый стол, музыка. Давайте в «Баргузине» и пообщаемся.
Говоря последние слова, Степан Иванович уже вставал и протягивал руку Татьяне.
Было три часа ночи, а Татьяна всё ещё не спала. То ли память будоражила мысли, то ли мысли будоражили память, но постоянно мысленно она кружилась в картинах воспоминаний о вчерашнем вечере, перешедшем в сегодняшнюю ночь. Несколько раз пыталась думать о том, что босс затеял какую-то игру, но мысль не удерживалась на этом и слетала на другое. Тем другим был Степан-Стёпа. Вспоминались его слова, жесты, высокий лоб, волевой подбородок, сильная рука, обнимающая её, широкая белозубая улыбка. С ним ей было уютно, как когда-то с Геной, и казалось, что с ним она знакома давным-давно. Сначала он рассказал о себе: учился, рано женился, развёлся, детей не имеет. С Мишей учились в Институте управления. И ведь, если б не знала Татьяна о купленном дипломе Параченко, поверила бы. Так правдиво звучало всё. Но Татьяна не осудила Степана за ложь, оправдала её преданностью другу, то есть боссу – хозяину фирмы Параченко Михаилу Сергеевичу. Возможно, мужчины действительно какое-то время учились вместе, только Параченко по какой-то причине не доучился. Хотя вряд ли босс мог быть кому-то другом. Кем же босс и Степан приходятся друг другу? Все эти мысли проскользнули в сознании Татьяны мельком. Приятные воспоминания вытесняли всякие рассуждения. От Степана исходила мощная мужская энергия. Рядом с ним хотелось быть, да что там – сейчас в постели Татьяна призналась себе: с ним хотелось быть. И голос у него приятный, и руки красивые. И не глуп. Нет, это она зря, он умён! Он красноречив, но, слава Богу, не болтлив. Он умеет говорить, но умеет и слушать. Она первой начала игру, уцепившись за его обещание ответить на любые её вопросы. В полусерьёзной-полуигривой форме она закидала его вопросами и узнала о нём почти всё: где родился, где учился, когда, где и на ком женился, почему развёлся, кто его родители, какими языками владеет, что любит, что не любит. Степан отвечал на вопросы Татьяны чаще полушутя-полусерьёзно, а иногда просто серьёзно, в зависимости от постановки вопроса, содержательности и значимости его. Отвечая на вопросы, он умело парировал некоторые из них Татьяне, и она, подобно ему, отвечала полушутя-полусерьёзно. Сидели на полуоткрытой веранде, вечер сменился ночью, стало прохладно. Степан, интересуясь, не холодно ли ей, взял её за руку. Даже сейчас, находясь в постели, Татьяна при воспоминании об этом ощутила внутренний трепет. Ласковое прикосновение, ласковый взгляд. Глаза у него серые. А потом, аккуратно надев на её плечи свой пиджак, он как бы невзначай приобнял её. Да нет же, почему как бы невзначай? Специально приобнял, желая согреть. Он даже пересел к ней на диванчик. А она не сопротивлялась. Почему? Ей очень хотелось быть обнятой этим человеком. Будучи правдивой по натуре, Татьяна не стала обманывать себя, она с каким-то внутренним стыдом призналась себе в том, что вот даже если б он сейчас попросился к ней в постель, пустила бы. Да что врать себе-то, очень хотела, чтоб попросился, и сейчас хочет того же. Татьяна погладила себя по груди, поводила по упругим соскам большими пальцами. Истома, обретая более яркие краски, стала перерождаться в наслаждение, но наслаждение болезненное, фальшивое. Резко оборвала и мысли, и потирание сосков, и псевдонаслаждение. За что-то обижаясь на себя, отвернулась к стене и дала себе команду – «спать».