Два мига для тебя - стр. 7
Они ничего не сказали, на самом деле.
А этот спросил, сомневалась ли она в Боге.
Незнакомец чего-то ждал, изредка поглядывая на Дарину. Она отогнала воспоминания.
– Вы хотели мне что-то рассказать, милорд.
– Да, – глухо откликнулся он.
– Я готова выслушать вас.
– Вы уверены?
Дарина улыбнулась.
– Я умею слушать. Это – одно из моих лучших качеств.
– Не представляю, чтобы были худшие.
– Вы совсем меня не знаете…
– Да? – в его голосе сквозило удивление. – А мне кажется, знаю.
– Две минуты?
– Мне почему-то кажется, что гораздо дольше.
Она зябко повела плечами – ночь, все-таки, была прохладной.
– Моя ноша может оказаться тяжелой для ваших хрупких плеч, леди.
– Вы назвали меня лунным светом. Рассказывайте. Лунный свет выдержит все. Столько людей разговаривает с луной, она давно привыкла…
– Луна остается равнодушной…
– А я не останусь. Говорите, милорд, прошу вас.
Незнакомец долго молчал. Потом усмехнулся.
– Ладно, я напросился сам, а теперь – словно юная девушка пред брачным ложем… простите. Хорошо…
Он глотнул еще вина. Помолчал. Дарина ждала.
– Наверное, вы не поняли, почему я так вел себя вначале, – сказал он наконец. – Придирался к словам. Я хочу, чтобы вы помнили: это не оттого, что я сильно пьян или изначально невоспитан… В последнее время я не живу – я доживаю.
Дарине стало еще холоднее. У нее появилась смутная догадка, и многое она отдала бы сейчас, чтобы она не подтвердилась…
– Только не это! – выдохнула она.
– Я умираю, леди. Вот здесь, – он коснулся пальцем своего лба, – что-то сломалось. Не знаю уж, как это может быть… Но может, если это убивает меня.
– Господи!
Дарина обхватила себя руками, а незнакомец продолжал говорить:
– Я узнал это недавно. До этого не обращал внимания: головная боль – обычное явление при моем образе жизни… Но потом она стала невыносимой, и я все же решил поинтересоваться у Герберта об этой непреходящей мигрени. Результат налицо – я сижу здесь, напиваюсь и жалею себя. Это так приятно – жалеть себя…
Ей было очень, очень холодно.
– Потому простите меня, милая леди, – его речь снова была медленной, с ощутимыми паузами между словами, – простите за то, что вначале обошелся с вами грубо, и за то, что рассказываю вам это. Вам нельзя прикасаться к смерти, вы молоды, вы должны жить… – Он закашлялся. – Извините, леди. Наверное, мне не следовало ни говорить этого, ни вообще приходить сюда…
– Не делайте этого, – сквозь зубы сказала она.
Он вскинул голову.
– Не делать… чего?
– Никогда не говорите мне «прости», – Дарина сама не заметила, как ее рука потянулась к руке незнакомца и стиснула ее. У него оказались длинные крепкие пальцы; они чуть вздрагивали в ее ладони. – Никогда не смейте этого делать. Вы не должны извиняться.