Два месяца и три дня - стр. 8
– Коршуна? – вздрогнула Арина. – Я не знаю. А кто это?
Девушка смерила ее презрительным взглядом сверху вниз, что было легко – Арина все равно сидела на лавочке. Тогда девушка вытащила «шоколадный» проспект из Арининых рук, развернула его и ткнула в фотографию, подписанную крупными белыми буквами – МАКСИМ КОРШУН.
Лицо мужчины. Выразительное лицо красивого мужчины, которому наплевать на то, что он красив.
В ярком квадрате цвета морской бездны его лицо в фас – так, как снимают людей на паспорт. Он растрепан, темная челка спутана и слегка влажная, будто он недавно занимался спортом и вспотел. Мужчина держит голову высоко, шея прямая, плечи гордо расправлены. На нем оранжевая роба наподобие арестантской. Мужчина смотрит прямо в объектив, в глаза тому, кто держит проспект в руках. В глаза Арины.
Взгляд колючий и злой. Лед и пламень. Губы плотно сжаты, челюсти сведены чуть ли не судорогой. Ненависть? «Какой пронзительный взгляд, – подумала Арина. А потом, неожиданно для самой себя: – Ах, какие красивые, умные глаза».
– Это он? – спросила Арина.
– Ага, собственной персоной, – девушка подсела к Арине и потерла ступню. Босоножки на шпильках натерли ей ногу. – Хорош, да?
– Ничего, – кивнула Арина, продолжая разглядывать фотографию. Если кому-то и нужно что-то делать, чтобы привлечь к себе внимание девушек, – только не этому фотографу. А ведь он был изрядно небрит, лохмат да к тому же вспотел. Он даже не пытался нравиться – ни камере, ни тем, кто потом увидит эту фотографию, но обе женщины тут же безоговорочно признали его чертовски интересным.
– Я не я буду, если не познакомлюсь с ним, – решительно воскликнула девушка и достала из сумочки пудреницу.
– Думаете, это возможно? – удивилась Арина, и в этот самый момент она вдруг отчетливо осознала, что мужчина с фотографии, которого она разглядывает уже несколько минут, сейчас появится прямо здесь. Он войдет в те же стеклянные двери, через которые прошла Арина. Он будет здесь во плоти.
Внезапно Арина почувствовала, что ей стало трудно дышать, будто она летит со снежной горки в санях, и ветер дует в лицо, а сердце замирает от восторга и страха. Дома у мамы, во Владимире, над ее кроватью висел плакат из журнала – Дженсен Эклз из «Сверхъестественного» улыбается зрителю доброй и открытой улыбкой. Он тоже был красивым от природы, нравился всем с первого взгляда, в его глазах тоже плясали язычки пламени. И можно было думать о нем, если хочется. Можно было даже представлять себе что-то невообразимое, представлять себя вместе с ним, но от этого никогда не перехватывало дыхание.