Души военные порывы - стр. 23
Ту деревню мы взяли тихо и практически без боя. Так как набоялись уже вдоволь и настолько, что от одного только хлопка каждый был готов экстренно похудеть на полкило-килограмм, то реагировали мы на угрожающие нам цели на полторы секунды быстрее этих самых целей… Как будто в великое наступление сходили…
А очередь ту выпустил фриц по кошаку, который его донимал весь день, а к вечеру пригрелся на горячем чугунке, что на плетне болтался.
Ох и взбесил же он нас…
ПёсСтрах
– Есть Госстрах, а у нас – пёсстрах был! – смеется рассказчик. Мы с ним только что в Карпатский полк прибыли, что номер носил 922 и дивизию имел, естественно, 92-ю. Но называли его именно «Карпатским». А прибыли мы с рассказчиком из полка, который тоже имел свое неофициальное имя: «Ростовский». После него такого имени не присуждали никому.
На войне собак съедают. Это я понял по первым трем или семи собакам, которых мы сожрали с дикой и довольно частой голодухи. Бродячих, либо только что лишившихся дома псов попросту подманивали, и те, доверяясь людям, призванных защищать свой дом (как и сами псы когда-то) подходили к нам слишком близко.
Но этого пса никто есть не собирался.
Отчего-то та полковая псина первое время не рассматривалась вечно голодными желудками в качестве достойного гуляша к какому-нибудь блюду из пырея. Да и во второе время не рассматривался тоже.
Он появился в расположении второй роты из ниоткуда. И это не красивый словесный оборот, а сухая констатация факта – ни дневальные, ни иные бойцы, находящиеся в тот момент в роте не видели, откуда появился этот собак. Но когда на бруствере окопа возник он, причем, прямо над головой Требченко, то этот момент никто из свидетелей не забыл.
Пес имел, прежде всего, болезненную худобу, обшарпанные до ребер бока, мутный левый глаз и поистине звериную даже для своего животного мира физиономию: поломанные клыки, разорванная пасть и изломанные уши, торчащие горизонтально к земле. Одним словом, если смотреть ему прямо в фас (то бишь, в нос) то пес напоминал своим видом скорее китайского боевого дракона, нежели кубанское сторожевое животное. Растрепанные вокруг морды патлы в виде окаменевших сосулек шерсти довершали этот образ.
– Господи, что за страх божий! – выдохнул Требченко, когда обернулся на звук «телепортировавшегося» дракона. – Ты откуда, чудище? Не жри меня!!!!
Требченко неистово перекрестился и отодвинулся подальше от стенки, над которой гордо возвышался урод-пес. Но пес на завозившегося бойца даже не обратил внимания. Он, не отрываясь, смотрел на другого рядового по фамилии Пахомов. Помимо этих двоих на окопном пятачке, временно превращенного в курилку, дислоцировалось еще четверо бойцов, которые, кстати, были солидарны с Требченко насчет внешнего вида гостя.