Души. Сказ 2 - стр. 17

– Так хочешь стать женой?

– Так хочу не видеть тебя.

– Ну, будь по-твоему, – отрезал Хозяин Монастыря, а по лицу его расползлась хитрая улыбка; прищур взял глаза, лоб заблестел от пота. – Но знаешь ли ты, радость, что знающие себе цену обыкновенно не продаются?

– Как это понимать?

– Попроси прощения, и я оставлю тебя в Монастыре.

Ян к чему-то подводил. Подводил и готовился в любой момент ужалить. Нет, больше. Нажать на спусковой крючок. Курок был взведён.

– Ты услышала меня, Луна, не впирайся упрямым взглядом. Всего лишь признай вину и раскайся. Потребуй милости. Извинись за собственное поведение, иначе я продам тебя за мешок овса первому же божку.

В ответ я не без улыбки смолчала – то подожгло фитиль.

– Скажи хоть что-нибудь! – рявкнул Ян.

– Надеюсь, свежего урожая. Овёс, – протянула я и отвернулась. – Уходи, Отец. Нам не о чем больше разговаривать, а я должна переодеться. Прочь.

Мужской стан застыл подле. Неловкие бесшумные чертыханья гудели во всю мощь четырех стен, где мы были заключены.

– Убирайся…

– Из комнаты или из сердца? – опешил Хозяин Монастыря.

– Нет у нас с тобой сердец, иначе бы не издевались друг на другом. И душ у нас нет. Лишь полые тела.

– Уверена?

– Исчезни! Мне докучает твоя компания! Хуже запертого окна, хуже клетки.

Ян рассмеялся и по-юношески вдел руки в карманы. Запричитал о наглой послушнице, изгоняющей Отца из его кельи и отгоняющей от его паствы.

– Ты, радость, в моём Монастыре, а потому…

Не позволяю высказаться:

– Я в голове твоей, а это много хуже. Переживёшь, Ян, перетерпишь. Несчастную примерочную точно. Но пока я у тебя в голове, буду делать всё, что возжелаю.

– Суккубка, право.

Рука заботливо поправила смольные волосы: перенесла за ухо напавшую на щёку прядь. Тёплое дыхание мимолётно обожгло.

Останавливаться было нельзя, и потому в речах своих я не остановилась:

– Если возжелаю Бога Солнца – его свет окажется направлен на меня. Если возжелаю умертвить целый город – армия двинет туда. Если возжелаю испить с самой смертью – она подаст мне кубок.

– Продолжай, – лукаво пальнул мужчина.

– Если возжелаю к ногам Монастырь – ты распахнёшь кабинетную дверь и уточнишь, подавать сигары сейчас или к выпивке.

Последнее порезало мужское сердце (мысленно я не отрицала его наличие) напополам. Эгоистичная натура тряслась лишь над этим. Он безумствовал над пороком дышащим местом, раз за разом и при любом импульсе боялся потерять его. Уродливое место было дороже иных. Стены были превыше плоти.

– Проиграла ты, радость, – вдруг выплюнул мужчина. – Мешок овса, торги открыты. Оставь эту тряпку для первой встречи с новым хозяином. Большего за свою цену ты не получишь.