Души исполненный полет. Ольга Киевская - стр. 12

Богатство, разнообразие тем, чувств и мыслей, отражённых в стихах Киевской. Она пишет много, пишет ярко, броско: о любви, красоте, смерти, жизни, свободе… Такое ощущение, что нет ни одной чувствительной области, которую не выразила поэтесса, ни одной сферы нашего существования, которую она не окропила бы своим талантом. «Я – многолика» – утверждает поэтесса:

Многогранны и содержание, и формы: то взлетная полоска строгой интонации, то – игривая завязь кокетства и жеманства, или видишь россыпь слов из загадочных метафор и интригующих недосказанностей. А в упрощенной, казалось бы, словесной фактуре, вдруг блеснет афористичность стиха: «Увидеть, как в душах людских прорастет//Живое, ржаное, зернистое слово!» – «Как мало зерна!»

Простым языком Киевская может сказать о духовном, а потому трудном. И в этом – скрижаль таланта:

Всю уникальность человеческого бытия вобрала в себя Киевская, всю характерную суть:

И она же – поэтесса, говорившая резко и определенно, разрушая дикое и отрицательное – «Не обласканная прессой,//Я и бровью не вела», – «…лихой поединщик воинствующей пошлости», в которой выразилось «сочувствие ко всему человеческому»:

Есть в арсенале Киевской стихи – молитвы, искреннее обращение к Богу, они тревожат душу, увлекают неистовой бунтующей силой, пленяющей сознание, обжигающей сердца – ведь поэтесса выражает в них наше высокое время, такое красивое и одновременно трагическое, время искушений и заблуждений. Выражает наше желание и наше стремление разобраться в первопричине полярности мира, замешанной на библейских, евангельских мотивах:

Чрезвычайно полифоничен у Киевской образ «адской силы», воплощенной художественно богато: мятежность и непримиримость – это мильтоновский Сатана; знающий и мудрый – байроновский Люцифер; прекрасный, соблазнительный и коварный – чем не герой Виньи из поэмы «Элоа»; по мощи отрицания – гетевский Мефистофель: