Души чистилища - стр. 6
– Говорят… заметьте, пожалуйста, что я только передаю то, что слышал от других… говорят, будто у дона Дьего Наварро был сын, в возрасте шести или семи лет заболевший столь тяжелой и необычной болезнью, что врачи не знали, к какому средству прибегнуть. Тогда отец стал жертвовать в разные часовни, прикладывать реликвии к телу больного, но однажды… так меня уверяли… однажды, глядя на образ архангела Михаила, воскликнул: «Раз ты не можешь спасти моего сына, то хотел бы я знать, не сильнее ли тебя тот, кто лежит у тебя под пятой!»
– Какое ужасное кощунство! – вскричал дон Хуан, возмущенный до последних пределов.
– Через некоторое время ребенок выздоровел… и ребенок этот… дон Гарсия.
– И с этого дня в дона Гарсию вселился бес! – произнес с громким смехом дон Гарсия, выглянув внезапно из-за столба, за которым он, очевидно, слушал этот разговор. – По правде сказать, Перико, – прибавил он холодным и презрительным тоном пораженному студенту, – если бы вы не были жалким трусом, я бы вас заставил раскаяться в ваших дерз–ких речах обо мне. Сеньор дон Хуан! – продолжал он, обращаясь к Маранье. – Когда вы меня узнаете ближе, вы не станете терять время и слушать этого болтуна. Да вот, чтобы доказать вам, что я не приспешник дьявола, я прошу вас сделать мне честь пройти со мной сейчас в церковь Святого Петра. А после того, как мы выполним там наш христианский долг, позвольте мне пригласить вас к себе на плохонький обед в компании нескольких приятелей.
С этими словами он взял под руку дона Хуана, который, стыдясь, что был пойман, когда слушал необычайный рассказ Перико, поспешил принять приглашение своего нового друга, чтобы доказать ему, как мало придает он значения злоречивым толкам.
Войдя в церковь Св. Петра, дон Хуан и дон Гарсия преклони–ли колена перед алтарем, вокруг которого скопилось множество верующих. Дон Хуан вполголоса стал читать молитвы, но, хотя он провел порядочно времени в этом набожном занятии, он увидел, подняв голову, что спутник его все еще погружен в благоговейный экстаз: он чуть шевелил губами; казалось, состояние молитвенного самоуглубления для него только еще началось. Слегка стыдясь, что так скоро покончил с молитвами, дон Хуан принялся бормотать все литании, какие мог припомнить. Но литании кончились, а дон Гарсия все не шевелился. Дон Хуан прочел рассеянно еще несколько коротких молитв, затем, видя, что его приятель по-прежнему неподвижен, счел себя вправе оглядеться по сторонам, чтобы убить время в ожидании, когда эта долгая молитва окончится. Прежде всего его внимание привлекли три женщины, коленопреклоненные на турецких ковриках. Одна из них, судя по ее возрасту, очкам и внушительным размерам чепца, могла быть только дуэньей. Две другие были молодые и хорошенькие женщины, и взор их был не столь уж низко опущен над четками, чтобы нельзя было рассмотреть огромные огненные глаза с длинным разрезом. Дон Хуан испытывал большое удовольствие, глядя на одну из них, пожалуй, даже большее, чем приличествовало в таком святом месте. Забыв о молитвенном состоянии своего приятеля, он потянул его за рукав и тихонько спросил, кто эта девушка с четками из желтого янтаря.