Душа в чемодане. Записки бортпроводницы - стр. 69

Закончилась моя маленькая власть. Закончилось моё уютное одиночество, к которому я начала привыкать и которым начала весьма дорожить. Ко мне переезжает Нарине. Конечно, я итак довольно пожила одна, она сильно задержалась с переездом – никак не могла собрать вещи и решиться, ведь до этого она жила у каких-то родственников в Москве, и, насколько я понимаю, жила весьма хорошо: о ней там заботились, и условия жизни были достойные, но ездить оттуда в аэропорт очень уж долго. Наша квартирка не идёт ни в какое сравнение с приличным жилищем в Москве, так что понятно, почему она не торопилась, хотя всё уже было оплачено. Итак, в моем скромном обжитом уголке появляется невероятная куча вещей Нарине, все полки и шкафы разом заканчиваются. Даже немного грустно смотреть на то, как мой устоявшийся покой рушится. Нарине грустно от того, что теперь надо жить в таком жутком месте, мне – потому что теперь придётся делить дом с кем-то ещё. Снова. Зато теперь не будет одиноко, рядом будет человек, способный понять моё негодование по поводу томатного сока или ранней Анталии. Как ни крути, вместе веселее!

У меня возникает необоснованное чувство стыда, что ей приходится жить в таких условиях. Будто она приехала ко мне в гости, а я живу в унылой конуре с обшарпанными стенами, и у меня нет даже холодильника. А она такая принцесса, изящная и красивая, привыкшая к полному комфорту, изнеженная и хрупкая, что мне её жаль – как же она будет существовать в этом холоде, спать на этом затхлом скрипучем диване, вешать свои дорогие платья в полуразвалившийся гнилой шкаф? Я вроде не виновата в этом всём, она сама пошла́ на это, и всё же возникает неловкое стеснение, что я могу жить в таких условиях, а ей это в тягость, значит, я… Военный сухарь, а не настоящая девушка?

Как-то нашей семье пришлось жить на втором этаже банного корпуса в нашем гарнизоне, в крошечной комнатке, бывшей столярной мастерской. Мы не жаловались, в общем-то, но, когда я шла с ребятами из школы и они говорили: «А давай к тебе в гости зайдём», у меня сердце уходило в пятки, я краснела и всячески отговаривала их от этой затеи. Дети такие злые, они смеялись надо мной потому, что у меня слишком бледная кожа и слишком длинные волосы, или что у меня рюкзак немодный, так что бы они со мной сделали, узнав, где я живу?!

Сейчас, в этой квартирке, во мне роится примерно то же гаденькое чувство. Не потому что мне тут плохо, а потому что мне всё равно где жить, а людям это непонятно.