Душа и краски - стр. 30

Лила одолжила мне свитер, когда немного похолодало. Она открыла калитку, и мы отправились за пределы земельного участка. Пошли в лес, преодолев несколько метров по камням и траве, преодолели мост, через высохшую реку, от которой остались только заросли камышей, и небольшое поле подсолнечника.

Теперь нас окружали тысячи высоких деревьев и других растений. Под ногами можно было увидеть листья земляники, небольшие синие цветы и шишки, которые вызывали у меня дикий интерес. У них была такая необычная форма, словно из дерева высекли бутон, который стал раскрываться как звезда.

У Лилы за спиной был небольшой зеленый рюкзак, увешанный значками в виде животных, еды и других объектов. В нем лежал небольшой толстый альбом и пенал с десятками карандашей. Она достала все это, когда мы набрели на поляну, где летали стрекозы, комары и другие насекомые.

Она села прямо на траву, положив альбом себе на колени, рюкзак разместился рядом с ней. На нем лежал открытый пенал, который состоял из четырех секций, карандаши в нем были разложены как радуга, только серые и черные лежали отдельно вместе с ластиком и точилкой, которые не давали мне покоя свои предназначением.

Лила начала рисовать, а я села рядом, наблюдая за ней и за солнцем, которое закатывалось за горизонт. Закат не переставал вызывать у меня восхищения своей красотой, небо наполнялось всеми красками, становилось как радуга с красной полосой у горизонта, плавно переходящей в оранжевую и потом немного в желтую. А следом шел еле уловимый зеленый оттенок, после которого небо было привычного дневного цвета, который становился все темнее и темнее, переходя в фиолетовый, на чьем фоне уже начинали появляться звезды.

Я понаблюдала за небом, а потом мой взгляд убежал на страницу альбома Лилы, которая была непривычно молчалива. Она рисовала это место, кусок этой поляны. Его очертания прояснялись на белой бумаге, а я впервые увидела, как возникает картина, как вообще кто-то рисует. Еще и с таким увлечением и таким серьезным выражением лица. Лила словно погрузилась в эту работу, словно ушла куда-то на какое-то время. Ее руки меняли карандаши, которыми она штриховала и проводила по странице. Под легкий шуршащий звук то, что росло перед нами, переносилось в маленький мир ее альбома.

Темнело, даже в свитере я немного начала замерзать, а Лила заканчивала свой рисунок, оставалось немного. На траве появились блики, а я, наконец, увидела, для чего нужна эта пластиковая штука с маленьким лезвием. Рядом с рюкзаком появилась небольшая горка стружки от карандашей, она то росла, то ее раскидывало меж травы легким ветром. Ластик тоже перестал быть для меня тайным белым куском, когда пальцы Лилы стирали им лишнее.