Дурная кровь - стр. 97
Густые волнистые волосы этого мужчины струились ниже плеч. Он стоял, положив руки на узкие бедра, перед картиной, изображающей сплетенные тела любовной парочки. На нем была расстегнутая почти до пупа сорочка и облепившие пах джинсы с широкими раструбами от голени.
– Я знал, что тебе понравится, – усмехнулся Страйк ее реакции. – Это Пол Сетчуэлл, художник, не претендующий на особую утонченность. Когда до него добрались газетчики, он работал над росписью стены какого-то ночного клуба. Бывший сожитель Марго.
– Она сильно упала в моих глазах, – пробормотала Робин.
– Не суди слишком строго. Она познакомилась с ним лет в девятнадцать или двадцать, еще плейбоевской зайкой. Он был на шесть лет старше и, видимо, казался ей средоточием вселенской мудрости.
– В такой рубахе?
– Это рекламное фото для его выставки, – объяснил Страйк. – Так сказано внизу мелким шрифтом. Надо думать, в повседневной жизни он не так смело оголял волосатую грудь. Журналисты как с ума посходили, решив, что в деле замешан бывший любовник Марго, и прямо скажем: такой мачо стал настоящим подарком для таблоидов.
Страйк предъявил еще один образец хаотичных записей Тэлбота, тоже сплошь испещренный пятиконечными звездочками и содержащий тот же столбец дат, но уже с кое-как нацарапанными пояснениями справа от каждой.
– Как видишь, Тэлбот не начинал с банальностей вроде «Где вы были без четверти шесть в тот вечер, когда исчезла Марго?». Он сразу приступал к датам, связанным с Эссекским Мясником, и, когда Сетчуэлл ответил, что одиннадцатого сентября, то есть в день похищения Сьюзен Майер, был на праздновании тридцатилетия своего приятеля, Тэлбот, по сути, прекратил допрос. Вместе с тем у нас внизу списка есть дата, не связанная с Кридом, но обведенная жирным кружком, а сбоку – огромный крест. На этот раз – шестнадцатое апреля.
– Где проживал Сетчуэлл, когда пропала Марго?
– В Кэмдене, – ответил Страйк и вновь показал стандартный машинописный вариант протокола. – Вот смотри: об этом говорится в его показаниях Лоусону. Совсем недалеко от Кларкенуэлла. Сетчуэлл объяснил Лоусону, что после восьмилетнего перерыва случайно встретил Марго на улице и решил, что им надо посидеть за бокалом вина и обменяться новостями. С Лоусоном он был откровенен – видимо, знал, что следователю уже все рассказали: не то Уна, не то Рой. Он даже признался, что был бы не прочь возобновить отношения с Марго, – уж такая угодливость, куда там, хотя, наверно, думал показать, что скрывать ему нечего. По его словам, у них с Марго был необременительный роман, тянувшийся года два, но Марго решительно разорвала эти отношения, встретив Роя. Алиби Сетчуэлла было проверено. Он сказал Лоусону, что одиннадцатого октября почти всю вторую половину дня провел в одиночестве у себя в мастерской – тоже, кстати, в Кэмдене – и около пяти часов ответил на телефонный звонок. Когда нужно подтвердить свое алиби, стационарные телефоны куда труднее использовать для всяких манипуляций, чем мобильные. В половине шестого Сетчуэлл вышел пообедать в ближайшем кафе, где его знали; свидетели подтвердили, что видели его в это самое время. После этого он пошел домой переодеться – на восемь часов у него была назначена встреча с приятелями в баре. Люди, которых он назвал поименно, подтвердили его показания, и Лоусон сделал вывод о невиновности Сетчуэлла. Что подводит нас к третьему и, должен сказать, самому перспективному подозреваемому, не считая, как всегда, Денниса Крида. И зовут его, – Страйк сдвинул протокол допроса Сетчуэлла с верха значительно похудевшей стопки, – Стив Даутвейт.