Дурная кровь - стр. 140
Она помолчала, ожидая от них как минимум удивления.
– Вот уж действительно странно, – откликнулась Робин, отчетливо понимая, что Страйк не проронит ни слова.
– А я что говорю! – продолжала Айрин. – Чай? Кофе? Заказывайте.
– Я приготовлю, дорогая, – отозвалась Дженис.
– Спасибо тебе, душенька. Может, подать и то и другое? – предложила Айрин и грациозным жестом указала Страйку и Робин на кресла. – Располагайтесь, прошу.
Из кресел, куда усадили детективов, через окно, обрамленное гардинами с бахромой, открывался вид на сад со сложным рисунком мощеных тропок и высокими клумбами. Невысокая живая изгородь из самшита и кованые солнечные часы напоминали о Елизаветинской эпохе.
– Ой, для моего Эдди сад был настоящей отдушиной, – объяснила Айрин, заметив их интерес. – Свой сад он просто обожал, упокой Господи его душу. И дом этот обожал. Я потому и не съезжаю отсюда, хотя для меня одной здесь слишком просторно… вы уж простите. Неважно себя чувствую, – добавила она громким шепотом, сосредоточенно опускаясь на диван и аккуратно поправляя вокруг себя подушки. – Джен просто святая.
– Сочувствую, – высказался Страйк, – в смысле, что вам нездоровится, а не что ваша подруга святая.
Айрин зашлась таким хохотом, что Робин не сомневалась: сиди Страйк чуть ближе, хозяйка дома кокетливо стукнула бы его кулачком. Намекая всем своим видом, что сказанное Страйку не подлежит огласке, она продолжила:
– Синдром раздраженного кишечника. Период обострения. Обычно просто побаливает. И вот что интересно: ведь меня абсолютно ничто не беспокоило, пока я жила у старшей дочери в Хэмпшире, – кстати, именно поэтому ваше письмо не сразу дошло, – но стоило мне пересечь порог этого дома, и я тут же вызвала Джен – так меня прихватило, а врач мой просто бестолочь. – Она чуть заметно скорчила брезгливую гримаску. – Чего ждать от женщины? Ее послушать, так я сама во всем виновата! Мне, вообразите, было рекомендовано исключить из рациона все, что скрашивает жизнь… Джен, я как раз говорила, – обратилась она к своей подруге, вернувшейся в комнату с нагруженным чайным подносом, – что ты святая.
– Так-так, приятно будет послушать. Кто ж не любит похвалы, – жизнерадостно сказала Дженис.
Страйк уже было привстал со своего кресла, намереваясь перехватить поднос с чайными и кофейными принадлежностями вместе, но она, как и миссис Гупта, отвергла помощь и поставила поднос на мягкий пуфик. На салфетке лежали шоколадные печенья, некоторые в фольге; из сахарницы торчали щипцы; тончайший костяной фарфор с цветочным рисунком словно гласил: «Для избранных». Подсев к своей подруге на диван, Дженис принялась разливать обжигающие напитки и первую чашку подала Айрин.