Дурман-звезда - стр. 30
– Ч-чего?..
Другие девицы тоже зашевелились. Распрямляли спины, с интересом поглядывали на гостя.
– Что, красавец, помочь решил?
Вокруг захихикали. Ясень не успел заметить, кто к нему обратился, поэтому ответил, важно глядя поверх голов:
– Не помочь, а проконтролировать.
Смешки стали громче.
– И то верно, куда ж мы, курицы, без догляда!
– Ты уж объясни, не побрезгуй – может, я чего не так делаю?
– А веночки плести научишь?
Ясень снисходительно улыбался, пережидая этот фейерверк остроумия, но тут из-за кустов у дальнего края поля показался старичок-знахарь. Он бежал, прихрамывая и грозя кулаком, а лицо его пылало праведным гневом. Смех прекратился, кто-то ойкнул испуганно. Старик, наконец, добрался до Ясеня, но так запыхался, что еще минуту не мог ничего сказать, а только беззвучно открывал рот и пучил глаза. Наконец, слегка отдышавшись, прокаркал:
– Ты что же, поганец, стыд совсем потерял? Нет, ну это ж надо, темень кротовая, на девичье поле приперся! Бугай здоровый, а ума ни на грош! А ну развернул конягу и дуй отсюда!
Конь сердито оскалился, а Ясень сделал честные глаза и кротко ответил:
– Так ведь полдень уже, почтенный.
И, словно в подтверждение его слов, огоньки фиалок на мгновение вспыхнули еще ярче, а потом вдруг разом угасли, как будто иссяк подземный источник, из которого корни черпали свет. Цветы бледнели и увядали, зеленые листья съеживались, теряя бархатистую мягкость, и вскоре стали совершенно неразличимы на фоне подгнивающего жнивья. Медовый аромат испарился, и в воздухе запахло прелой соломой.
– Ну вот, – сказал Ясень, – теперь уже можно, правда?
Он тронул поводья, но жеребец все не решался перейти на стерню – топтался на месте, всхрапывал и беспокойно прядал ушами. «Ну что ты? – укорил его Ясень. – Боишься, что ли? Дамы же смотрят». Дамы в измазанных юбках польщенно заулыбались, а конь, возмущенный нелепыми подозрениями, дернул головой и решительно попер через поле. Знахарь что-то еще бухтел за спиной, но Ясень уже не слушал, потому что увидел Звенку.
Она стояла, уперев руки в боки, смотрела на всадника и молчала. Только когда он подъехал почти вплотную, покачала головой и произнесла:
– Явился.
Ясень безмятежно пожал плечами, глядя на нее сверху вниз. Маленькая и ладная, с иссиня-черными волосами, заплетенными в короткую косу, Звенка была красива, но совсем не той красотой, о которой поют в балладах. «Бледная нега» и «ланиты, пунцовые от смущения» – это не про нее. У Звенки лицо загорелое, носик вздернут, глаза немного раскосые – в предках явно имелся кто-то с восточного побережья. Смотрит насмешливо и при этом чуть-чуть наклоняет голову, как будто хочет сказать: «Ага, конечно, ври больше».