Дурень. Книга первая. Сашка - стр. 8
Чертов карась! Долбаная золотая рыбка, вот уж удружила. Чем там у Пушкина кончилось? Разбитое корыто? То есть, всё вернулось на круги своя? Это сейчас было заветным желанием Коха. Черт с ним, пусть снова будет шестьдесят лет. Хоть десяток годков пожить ещё нормальным человеком. Так и до восьмидесяти живут. Двадцать лет нормальной жизни… Стоп. А ту ведь не больше. Читал, что рано умирают больные этим синдромом. Даун – это фамилия врача английского. И, конечно, к ней привыкли, но глядя в зеркало – понимаешь, что термин «монголизм» подходит лучше. Ничего против монголов или китайцев Виктор Германович не имел, но лицо, а особенно веки и правда делают похожим больного на азиата именно монголоидной внешности.
– Карась, ну пожалуйста, верни меня назад! – в очередной раз промычал Виктор. А, ну да, Сашенька – дурень.
– У моего сына проблемы с дикцией. Ты знаешь какую-нибудь скороговорку?
– Рядом с ямой холм с кулями, выйду на холм куль поправлю…
– Погоди-погоди… Рядом с ямой холм с ху… Блин, теперь и у меня проблемы…
– Сашенька, что случилось, сходи погуляй, ты уже два дня лежишь. Доктора может позвать? Тимофея Иоганновича? – матушка стояла к кровати чуть боком, видна была Коху только половина её лица, и эта половина не выражала заботу о больном ребёнке. Скорее – усталость. Перегорело за пятнадцать лет. Кара господня на неё за грехи и испытание. Нужно нести и то и это. Не было слезинки в глазу, не было морщинок на лбу. Главное же – не было заботы и участия в голосе, была просто программа. Лежит ребёнок, не встаёт с постели, следовательно нужен доктор. Нужен доктор – выходит его нужно позвать.
– Не надо доктора. (эе ало ото). – Получилось как-то так.
– Машка? Что он говорит? – в комнате, естественно, была та самая пигалица семилетняя, что всюду за ним таскается.
– Не надо, говорит, доктора, – Виктор Германович теперь уже разобрался, что девчонка эта как бы его личный переводчик. Пока непонятно как и почему, но эта крестьянская девочка понимает его даунский и может объяснить это на русском.
– А почему лежит и не встаёт? – как-то в третьем лице о сыне обратилась княгиня к пацанке. Виктор мысленно впервые за всё время пребывания в этом теле улыбнулся. Словно Машка эта теперь не только его мычание будет матери переводить, но и наоборот слова матери будет мычать для Сашеньки-дурня.
– Надо доктора, – не стал дожидаться перевода Кох. Передумал, знал, что микстур от этого не существует, это, блин – генетика. Но в будущем их как-то развивают, упражнения есть специальные. Социализируют. Вон какое слово хорошее вспомнил.