Дурак космического масштаба - стр. 69
– Сохраняйте спокойствие, шлюпка вынуждена двигаться без показаний приборов!
Эта простая фраза оказывается страшнее любой угрозы, и охрана замолкает. Для дополнительного эффекта я гашу основной свет, только маячки на панели мигают. Нам свет не нужен, гелиопластик пульта дает глубокую голокартину. Внешнего обзора – ноль, мы закрылись щитками, как перепуганный броненосец, а из приборов работают только тепловые камеры.
Я смотрю на инфраэкран и ничего хорошего там не вижу. Прямо по курсу зацветает очередной высокотемпературный цветок.
– Кто может дотянуться до ремней – пристегнуться! – командую я. – Остальным держаться за десантные крепления. Входим в зону светочастотного удара.
Я не ошибся ни на секунду. Тряхнуло как по графику.
– Считай до десяти, – привычно приказал я первому пилоту. Если не сумеем выйти за десять секунд, дальше можно уже не считать. Восемь-десять секунд мы выдержим, если не разгерметизируется обшивка.
Ускорение снова растет. Шлюпка вибрирует, как больной трясучкой. Вентиляция агонизирует и умирает. Следом за ней выгорают камеры инфраэкрана. Впрочем, чего я на них взъелся? Они и так продержались удивительно долго.
Кто-то заорал, ожегшись о металлический поручень. Плохо. Еще пять секунд надо выдержать.
Люди задыхаются. В шлюпке густо пахнет кровью и горелым мясом. Я вроде бы чувствую, а вроде и нет. В такие моменты ты не человек, а линейка скорости на гелиопластике.
– Восемь, девять… – считает первый пилот. – И вдруг орет: – Падение температуры на обшивке!
И я останавливаю руку, плавно вдавливающую шкалу ускорения. И мы снова не в бездне между мирами, а в горячем аду шлюпочного нутра.
– Вышли в голубую зону?
– В зеленую, капитан, – неожиданно навеличивает меня первый пилот.
– Хорошо, – отзываюсь я. – Температура обшивки на пределе. – Вышли на ускорение шестнадцать. Снижаю по основному графику. Высота?
– Не могу оценить. Предположительно двенадцать-пятнадцать.
– По моим – тринадцать и восемь.
– Есть тринадцать и восемь.
– Радиация.
– Двести.
– Хорошо. Кажется, выбрались, – я оглядываюсь, вспомнив про второго пилота. Тот стоит за спиной, цепляясь за вспомогательную скобу…
– Меня вам представляли год назад, на Аннхелле, – говорит он, горячо дыша мне в лицо. – Вы, наверное, не помните, капитан Верен. Я – Арлей. Инстон Арлей из гарнизона «Дремлющий».
Я вгляделся, но не вспомнил. Гарнизон этот мы поднимали, да. Переучивали, натаскивали на изменившиеся условия боя. Я там бегал и орал, как сирена, потому что гарнизон был натурально дремлющий, не только в плане названия.