Духовная жизнь. Первая ступень: Воцерковление - стр. 21

Христианская цивилизация аскетизм восприняла из древности. И этот аскетизм – не просто долгое, кропотливое упражнение, нужное всюду, где ожидаются большие результаты, как в науке или профессиональной культуре. В религиозных практиках, которые формировали великие культуры и цивилизации, стремление к Богу однозначно означало ограничение себя в чем-то. Человек должен был чем-то пожертвовать, чаще всего – лично собою. В изуверских практиках это могло выражаться даже в оскоплении, в человеческих жертвоприношениях, нанесении увечий самому себе. Здесь правильные идеи подчас неправильно действовали.

Ведь все изуверства вырастают из здорового зерна, получающего неправильное развитие. Такие «аскеты» жертвуют собой ради божества своего, что может выражаться, в частности, в отрезании языка или выкалывании глаз. Индию и Китай этим не удивишь. В Индии таких аскетов очень много: дающих обет питаться пометом, никогда не мыться, поднять правую руку и никогда ее не опускать. Но в сравнении с нашей общей расхлябанностью, когда мы ничем ни для кого жертвовать не хотим (как Лермонтов писал: «И ненавидим мы, и любим мы случайно, ничем не жертвуя ни злобе, ни любви»[41]), там хотя бы есть понимание жертвы. И это универсальное явление, из которого вырастает как великая святость, так и великие заблуждения.

Принесение себя в жертву – универсально правильная идея, из которой при неправильном пользовании может вырасти какая-нибудь дикость. Мы знаем, что на определенном этапе своей истории евреи дошли до того, что приносили жертву Молоху. И наверняка находился какой-то человек, который оправдывал это, может быть, даже и историей Авраама[42], говоря, что Бог может такого захотеть. А Господь между тем говорит: «А Мне и на сердце такое не восходило»[43].

Жертва собой – это жертва самым дорогим. Допустим, человек отрекается от супружества. Одно дело, если он идет в монахи, потому что не ищет себе пару – половая, психоэмоциональная, психофизическая сферы в нем придавлены, потребности приглушены. Тогда для него монашеское отречение от брака – не подвиг, ему лучше быть в одиночестве или в коллективе себе подобных, каждый из которых в жизни для себя больше ничего не ищет. А другое дело, когда у человека есть сильные желания и чувства. В таком случае очень сложно отречься от них – палец себе отрубить легче.

Правильная идея аскетизма – это принесение в жертву себя, а не частей своего тела. Изувер скажет: «Возьми мой язык!» – и отрежет язык. А Роман Сладкопевец[44]говорит: «Возьми мой язык!» – и поет этим языком. То же – и псалмопевец Давид. А вот другой изувер скажет: «Я отдаю тебе мои глаза!» – и выкалывает их. А художник-христианин скажет то же самое и будет писать что-то доброе, смотреть в нужную сторону.