Дуэль Пушкина. Реконструкция трагедии - стр. 5
В прошении поэт писал, что надеется «на великодушие» императора и относится к прошлому «с истинным раскаянием…» Всё это определило тон беседы. Николай I видел перед собой раскаявшегося больного человека и был отменно любезен. Он должен был рассмотреть поданное прошение и объявить свою волю. Ответ был удовлетворительным. Пушкин получил разрешение остаться для лечения в Москве. Неделю спустя после свидания Пушкин извещал друзей: «Государь принял меня самым любезным образом»>17. В самом начале 1826 г. поэт писал друзьям: «Моё будущее поведение зависит от обстоятельств, от обхождения со мною правительства etc.»>18. Обхождение императора с опальным поэтом превзошло всё, на что последний мог рассчитывать.
Самодержец разговаривал с Пушкиным наедине, а потому вполне надёжными можно считать лишь сведения, полученные из первых рук. Когда Николай I, как он сам рассказывал М. Корфу, спросил Пушкина между прочим, что бы он сделал, «„если бы 14 декабря был в Петербурге?“ – „Был бы в рядах мятежников“, – отвечал он не запинаясь»>19.
Краткое и энергическое заявление соответствовало характеру Пушкина. Оно бросало тень на одного лишь говорившего>20.
Друзья настоятельно советовали Пушкину добиваться от царя прощения. Отвечая им, он писал: «…я желал бы вполне и искренно примириться с правительством». До казни декабристов он верил, что может «условиться с правительством (буде условия необходимы)»>21. После казни декабристов эти надежды поколебались. Однако царское прощение изменило всю ситуацию>22.
Центральное место в прошении Пушкина занимали слова о том, что он раскаялся и не намерен «противуречить моими мнениями общеприятому порядку». Вопрос о полном отказе от антиправительственных мнений был делом совести, и поэт его не касался. Император потребовал разъяснений. Разговор вступил в критическую фазу. Николай I описал этот момент подробно и вполне беспристрастно: после прямого вопроса Пушкину: «переменился ли его образ мыслей и даёт ли он мне слово думать и действовать впредь иначе, если пущу его на волю… он (Пушкин. – Р.С.) очень долго колебался и только после длительного молчания протянул мне руку с обещанием сделаться иным». Самодержец требовал изменить образ мысли, т. е. взять на себя обязательство думать так, как угодно правительству. С этим и были связаны колебания поэта. То, что подданный долго молчал, прежде чем ответить императору, было невежливостью, даже дерзостью с его стороны.