Дуэль Пушкина. Реконструкция трагедии - стр. 30
В сентябре Николай I велел вновь спросить поэта о том же, но на этот раз «моим именем». 2 октября 1828 г. военный губернатор вызвал стихотворца к себе и ознакомил с царской резолюцией, «на что, – как значится в протоколе допроса, – Пушкин по довольном молчании и размышлении спрашивал, позволено ли ему будет написать прямо государю императору и, получив на сие удовлетворительный ответ, тут же написал к его величеству письмо и, запечатав оное, вручил его графу Толстому». (П.А. Толстой допрашивал поэта вместе с Голенищевым-Кутузовым.)>113
Текст этого письма Пушкина известен лишь в копии, напоминающей пересказ. В нескольких строках Александр Сергеевич каялся в «шалости, столь же постыдной, как и преступной», совершённой им по молодости в 17 лет. (На самом деле – в 21 год.)>114
Итак, Пушкин и на этот раз отклонил требования генерал-губернатора и сановников о признании своей виновности и, оставив их в неведении, выразил полное пренебрежение к ним. Его признание предназначалось для одного монарха, который как раз в то время вернулся в столицу после победоносной кампании на Балканах.
Государственный совет продолжал похвальные хлопоты по обнаружению автора «Гавриилиады». Но на очередной докладной записке статс-секретаря Н.Н. Муравьёва Николай I начертал резолюцию: «Мне это дело подробно известно и совершенно кончено»>115.
Решение императора лишний раз обнаружило, сколь малое значение имел «высший орган» империи.
Дело было прекращено личным распоряжением Николая I, а сановники так и не получили ответа на поставленные в ходе следствия вопросы.
В 1830 г. глава III Отделения отрицал факт тайного надзора за Пушкиным: «…никогда никакой полиции не давалось распоряжения иметь за вами надзор, – писал Бенкендорф. – Советы, которые я, как друг, изредка давал вам, могли пойти вам лишь на пользу…» Заверения главного жандарма устраивали Пушкина. Они служили лучшим свидетельством его благонадёжности. По словам Бенкендорфа, император из отеческого попечения дал генералу Бенкендорфу – не шефу жандармов, а своему доверенному лицу – поручение наблюдать и наставлять поэта «как друга»>116.
Следуя традиции, исследователи обличают шефа жандармов во лжи. Но они не учитывают некоторых нюансов.
Система тайного надзора в николаевской России была многослойной. Сыском занимались секретная полиция, военное ведомство, наконец, обычная полиция. Военный губернатор отдал приказ о тайном надзоре за Пушкиным в отсутствие Бенкендорфа. Осуществление надзора было возложено не на жандармское управление, а на главного полицмейстера столицы. Ничего иного губернатор не мог сделать, так как тайная политическая полиция подчинялась не ему, а непосредственно государю.