Дуэль на троих - стр. 10
А эти лошади в Успенском и Архангельском соборах?! Варварство времен Аттилы!.. Бессмысленные галльские петухи!
И страшнее всего их, почти детский, смех…
Сегодня перед Чудовым монастырем рядком лежали четверо убитых мужчин в городских сюртуках и кафтанах.
Тут же выставлен был стол, за которым сидел офицер-дознаватель. А с ним – переводчик и писарь. Рядом стояли, опираясь на ружья, или сидели на травке человек двадцать французских солдат. Новая московская власть!..
Мы, нынешние русские обитатели Кремля (точнее, все, кто здесь остался после великого отъезда) были выстроены в линию по правую руку от стола. В основном, монахи и монахини.
Писарь вписывал в свою тетрадь имя, должность или звание каждого поочередно. Дознаватель в это время приглядывался к человеку и задавал свои внезапные и каверзные вопросы, которые в переводе на русский теряли изрядную долю своей каверзности и внезапности.
Примерно это выглядело так:
«Говорите ваше имя…»
«Софья Алексеевна Толстая. Монахиня Новоспасского монастыря…»
«Вы знаете этих людей? Есть среди них ваши родственники или знакомые?»
«Нет. Никого не знаю…»
Помалу дознаватель начинает закипать:
«В двух шагах от ваших окон эти мерзавцы обстреляли авангард нашей гвардии, а вы их даже не знаете?! И никто не знает?!..»
Обведя наш строй ясным взглядом, в котором впрямь искрились проницательность и сама мудрость, как у лучшего актера в роли Цезаря, дознаватель выходит из-за стола. И вдруг начинает бесноваться, как оскорбленный в лучших чувствах король Лир.
«Ведь это не солдаты! – Он даже сбивает ногой колпак с головы у одного из убитых. – Ваша армия оставила Москву! Это же ваши местные!.. Следующий!..»
Когда двое солдат подводят бородатого монаха из Чудова, француз снова заинтересованно садится.
«Имя?..»
«Прохор Петров сын Игнатьев».
«Вы знаете этих людей?»
Монах с тяжелым чувством смотрит на трупы четырех мещан. Отвечает неторопливо и задумчиво.
«Как не знать. Этот вот – Ондрейка Смирнов, с Никольской, в лавку к нам иконы с Палеха возил. Очень аккуратный и точный человек. Почему так мало ваших уложил – не понимаю…»
Дознаватель аж привстает и впивается в монаха хищным взглядом.
«Ты был с ним?»
Но Прохор только вздохает:
«Не ходил. Я же монах. Права нет у меня губить даже вас, быков бешеных. Нельзя, к сожалению…»
Дознаватель буквально взвивается с места.
«Взять подлеца! В подвал! Поговорим там с ним по-нашему! Еще не то расскажет!»
Монаха подхватывают под руки и уводят. Уже на ходу он сокрушается:
«Эх, сказал бы я вам! Да нельзя, к сожалению!..»
Несколько сестер моей обители вступаются за Прохора, кричат на французов. Дознавателю это быстро надоедает, он рявкает короткую команду, и солдаты вскидывают на нас ружья. Сестрицы пугливо примолкают.