Дрянной декан - стр. 56
- А где ваша соседка, Красовская? - и смотрит так, будто я ее съела.
- Приболела.
- Хм. Думал, такие не болеют, - пробурчал он и ушел к доске. Я скорчила рожицу и бесшумно передразнила его. Надо написать Юльке, что декан отметил ее отсутствие. Та, небось, воскреснет и мигом прилетит на занятия.
Студенты посмотрели свои оценки за эссе и недовольно покряхтели. Полная мрачных предчувствий, я перевернула свой лист и опешила. У меня стояла четверка с минусом - таким длинным, что хвостик его выходил за край бумаги. Учитывая размашистость и силу, с которой декан вдавливал ручку, делая исправления, подразумевал он скорее двойку, чем четверку.
А вот у Юльки стояла пятерка. Тоже с минусом, но блеклым и неубедительным. Молодец, подруга!
- Итак, - начал Верстовский, стоя у доски, словно памятник самому себе: высокий, прямой, горделивый. А еще - холодный и бездушный, словно мрамор. - В группе пять троек, две четверки, одна из которых такая слабая, что скорее тоже тройка, - я порозовела, - и всего одна пятерка. Все остальные получили двойки. Знаю, что вы меня ненавидите. Но подумайте, как к вам должен относиться я?!
Далее следовала длинная лекция-нравоучение. Мы же будущие писатели! Голос этого мира, заключенный в слова. Его душа и совесть. Лакмусовая бумажка, на которой проявляется все лучшее, что есть в обществе - и плохое, которого в нашем поколении, видимо, гораздо больше, отпечатывается тоже. Стыд и позор нам. Как мы можем писать достойно, если даже не соизволили хоть немного вникнуть в классические произведения - те, что основа всей литературы!
В общем, декан был очень разочарован. Его вера в молодежь окончательно пошатнулась. Зато я, счастливая обладательница редкой четверки с громадным хвостом, мысленно поблагодарила наших двоечников: в этот день все внимание препода было отдано им.
Еще одно не очень приятное последствие Юлько-Ромкиного прогула: идти обедать мне тоже пришлось в одиночестве. И я вдруг поняла, что, помимо них двоих, так толком ни с кем и не сдружилась после перевода. Девушки из нашей группы разбились на несколько кучек, и кучки эти выглядели такими сплотненными, что прибиться к одной из них казалось невозможным.
Большая столовая находилась в самом сердце главного корпуса, прямиком под актовым залом. Прекрасно отделанное, просторное, но холодное помещение могло вместить всех студентов, преподавателей и работников Ливера за раз. Потолок его подпирали резные колонны, окна, по традиции, утопали в фигурных нишах, покрытый лаком паркет блестел из последних сил. В глубине зала, за красивой, но местами щербатой деревянной перегородкой пряталась линия раздачи. Выбор блюд был неплохим по сравнению с другими общепитами в универе: несколько видов салатов и супов, мясо, жаренная рыба, простые, но разнообразные гарниры.