Друзья познаются в огне - стр. 9
– Ну что, Лёха, здравствуй, – тихо и как-то отрешённо произнёс второй друг детства, волею судьбы заброшенный в этот чёртов Афган и волею случая оказавшийся здесь. Усмехнувшись, он добавил: – Что, не узнаёшь Арамиса?
Да, Алексей действительно не узнавал Сашку Арамцева, некогда молодого красавца, непревзойдённого покорителя девичьих сердец, от которого только и остался игривый взгляд и гордо откинутая назад голова. В остальном перед ним сидел худощавый, полуоблысевший мужик в афганской одежде, которая смотрелась на нём как на корове седло. Сашка глядел на Алексея и тоже узнавал и не узнавал того. Ведь прошло много времени, когда они виделись в последний раз, ещё в Омске, на Родине.
– Узнаю, узнаю, – медленно, на выдохе произнёс Алексей. – Ты что ж, служишь этим головорезам?!
– Ой, только, пожалуйста, без пафоса, – саркастически произнёс Сашка. – Лёха, не корчи из себя дурака-замполита, уж я-то знаю, ты им никогда не был. И принимай жизнь такой, какая она есть. Да, я служу им, и в данной ситуации не тебе об этом судить. Сейчас твоя главная задача – поскорее унести отсюда свои больные ноги, если не хочешь пафосно сдохнуть во имя великой родины, которой в данный момент на тебя нас… или наплевать, как тебе угодно. Как она наплевала на меня, когда бросила необстрелянного танкиста на съедение этим бандитам и скотам.
И Сашка нервно расхохотался, захлебнувшись собственным смехом, после чего долго и болезненно кашлял.
– Ты этот монолог для себя произнёс, Санёк? – спросил Алексей, когда он прекратил кашлять и начал дрожащей рукой засовывать в рот какие-то таблетки. – Или ты полагаешь, что твоё трусливое мировоззрение – последняя инстанция для человека, попавшего в плен? Ошибаешься, Саня, ошибаешься. Я не пафосный замполит, в этом ты прав. Однако скажу тебе, возможно, в последний раз. Если ты однажды надел офицерские погоны, то через них ты надел на себя весь груз того, что было с нашей Родиной и армией, которую ты клялся любить и защищать, принимая присягу. И чем меньше таких подонков, как ты, тем меньше груз позора и предательства на офицерских погонах. И поверь, мне тоже страшно умирать, но, в отличие от тебя, я не пойду к ним пресмыкаться и не побегу спасать свои больные ноги.
– Замолчи! – зло выкрикнул Сашка. – Я не для того тебя спасал и притащил сюда, чтобы вновь отдать на растерзание. И мне плевать, что ты сейчас наплёл. Можешь ещё изгаляться. Но я буду последней сукой, – Сашка оглянулся по сторонам и тихо добавил: – Если не вытащу из этого дерьма своего друга детства.