Другой день, другая ночь - стр. 29
– Ничего, он еще пожалеет, правда? – обращается она к Каллуму и отпирает ящик рядом с плитой. – Эй, малыш, смотри, это сахар. Са-хар.
Она берет в руки пакет.
Ее сынишка любит сахар, но еще больше ему нравится мука. Он замечает полосатую красно-белую коробку и радостно тянет к ней руки:
– И-и-и!
– Погоди минутку, милый.
– А-а. – Каллум нетерпеливо стучит пальцами по столу.
– Нет, пока рано. – Эбби снимает с миксера чашу и берет деревянную ложку, полная решимости попробовать замесить тесто вдвоем. – Вот так, хорошо…
Они всыпают сахар, Эбби размешивает, а Каллум завороженно наблюдает.
– Хочешь сам? – Она протягивает ему ложку.
Каллум берет, слегка болтает ею в чаше, бросает и отходит от Эбби.
Эбби заканчивает и поворачивается за мукой.
– О! Нет! Каллум!
Каким-то образом он сумел взобраться на плиту и сейчас стоит прямо на конфорке, тянется к шкафу…
Он снимает крышку с пластмассовой коробки, зачерпывает горсть муки и набивает ею рот. «М-м-м, вкусно», написано у него на лице. Затем: «Пуффф!» – он выдувает белое облако. Не успевает Эбби и глазом моргнуть, как он спрыгивает на пол и удирает в коридор, с коробкой в руках. Она догоняет его уже на площадке второго этажа.
– Ах, ты… маленькая обезьянка…
Эбби хватает его за лодыжку и берет на руки. Возможно, из-за того, что коробка уже пуста, он расслабляется и затихает в ее объятиях.
Эбби останавливается, чтобы перевести дыхание; они вместе сидят на верхней ступеньке. Затем смотрит вниз. Весь коридор и лестница усыпаны мукой. На некоторых ступенях мука легла всего лишь тонким слоем, на других – большие, похожие на звезды горки. Ковер усеян отпечатками ног. Лицо сынишки покрывает белая призрачная маска, даже в волосах мука.
Не веря своим глазам, Эбби качает головой.
– Да уж, у меня все совсем не так, как у других родителей, правда? – смеется она. – Такую художественную инсталляцию можешь создать только ты.
После удушающей жары в доме престарелых приятно выйти на свежий воздух, посидеть в кафе у моря.
– Пирожное – объедение, – говорит Карен. – А у тебя?
– Тоже ничего. Хочешь попробовать? – Не дожидаясь ответа, мать накалывает на вилку большой кусок и наклоняется над столиком.
Карен смотрит на толстый слой крема и шоколадный бисквит. Выкинь из головы обидные слова отца; эту вкуснятину я вполне заслужила. Карен открывает рот, и Ширли кормит ее прямо со своей вилки.
Мама никогда не была брезгливой, вспоминает Карен. И это здорово. Детство Ширли пришлось на послевоенные годы, они умела довольствоваться малым, и ее серьезный подход к жизни влиял на Карен, как подземный поток, невидимый и питающий. Я воспитываю детей в точности так же, как это делала моя мать, думает она. Молли и Люк вместе купаются в ванне, как и мы с братом, когда были маленькими. У каждого из них есть свой клочок земли на участке, где они выращивают из семян овощи, – мы тоже занимались этим в саду…