Другой Аркадий Райкин. Темная сторона биографии знаменитого сатирика - стр. 74
Кстати, с К. Симоновым, в жилах которого тоже текла еврейская кровь, Райкин был не только знаком, но и дружил семьями. Их дружба началась еще перед войной. Причем это Райкин познакомил Симонова с его женой – знаменитой актрисой московского ТРАМа Валентиной Серовой. Вышло это случайно. Райкин знал Серову (как мы помним, сатирик одно время тоже работал в ТРАМе, но только в ленинградском) и однажды, будучи за кулисами, представил ее Симонову, который пришел в театр по долгу службы – трамовцы ставили его пьесу «Парень из нашего города». О своей дружбе с драматургом Райкин вспоминал следующее:
«Мы с Симоновым дружили недолго – примерно до 1950 года. Потом и виделись редко, и общались сдержаннее. Но как забыть, например, первое послевоенное лето, когда мы с Ромой гостили у него на даче в Гульрипше!
Он очень любил готовить шашлыки и делал это превосходно. Еще до завтрака мы отправлялись на базар, и там он, я бы сказал, вдохновенно отбирал баранину, причем не терпел никаких советов в этом столь важном вопросе, и даже присутствие такого знатока, как местный поэт Иван Тарба, не смущало его. Мы втроем – Рома, Тарба и я – покорно плелись за ним.
Однажды я попробовал усомниться в необходимости нашего присутствия, поскольку он лишил нас даже совещательного голоса. В ответ он только пожал плечами. Точно я его всерьез обидел. Некоторое время спустя разъяснил:
– Понимаешь, вы мне нужны как зрители. Тогда я чувствую себя увереннее. Как человек, который заботится о благе ближних и знает, что ближние в случае чего могут подтвердить, что он действительно заботился.
Каждое утро после кофе совершался следующий ритуал: на доске раскладывалось купленное на базаре мясо, и Симонов, склонившись над ним, как полководец над картой, отдавал приказы:
– Это – в суп. Это – на котлеты. А это – в уксус. Отмачивать будем. Для шашлыка!!!
Чудесным летом в Гульрипше главным, сильнейшим моим впечатлением были его военные дневники. Я читал их запоем. Там была правда о войне. Он в ту пору приводил их в порядок, систематизировал. И мы с Ромой стали свидетелями того, как он, заглядывая в свои торопливые записи военных лет, диктовал стенографистке, что называется, с ходу какое-то новое прозаическое сочинение. Как звали стенографистку, я запомнил – Муза Ивановна. А что это было за сочинение – запамятовал. Но факт, что и в других случаях ему было свойственно ничего не менять в надиктованном художественном тексте…
Его проза оценена и не нуждается в защите. Но должен заметить, что Симонов-журналист, Симонов как автор дневников лично мне ближе, нежели Симонов в других своих ипостасях».