Другие барабаны - стр. 98

– Bandonga – это богиня лузитанских кельтов, – важно заметил я. – Может, он подыскивал пароль для компьютера?

– Какой там компьютер, – она махнула рукой, – это же был девяносто четвертый год. Одно время Фабиу пытался писать воспоминания, а я над ним смеялась: с его шершавым слогом только приказы по канцелярии издавать. Он был hombre masa, но мнил себя художником – это, знаешь ли, случается со слабыми людьми. Все его причуды казались мне малахольными, особенно эта неистовая страсть к стирке: терраса была вечно заставлена сушилками, утром он должен был загрузить машину еще до завтрака, а если стирать было нечего, то он стирал то, что только что высохло. У нас были чудовищные ссоры, Косточка, я доводила его до слез, он уходил в комнату матери и сидел там часами, запершись на ключ.

– Твой муж был с приветом, и ты ничем не могла ему помочь. Что толку мучиться?

– Однажды мне приснилось, что Лидия сидит там в своем кресле-качалке, в парадном жестком платье, – она не слушала меня. – Будто Инеш ди Каштро, мертвая королева, которой придворные целовали высохшую руку. Она смотрит в окно, а муж положил голову ей на колени и жалуется на весь белый свет. Никогда не потешайся над людьми, Косточка, это наказывают очень строго. И не ссорься, а то они умрут и оставят тебя одного.

– Подумаешь, ссоры, – сказал я, – вон Аполлинария Суслова била Розанова мордой об умывальник, и ничего. Лучше скажи, что ты сделала с пистолетом? Или его полиция забрала?

– Сначала забрала, а потом вернула. Это было наградное оружие, с гравировкой на серебряной щечке: за верную службу от генерала Умберту Делгау.

– Его можно было продать или отдать в музей, – сказал я неуверенно.

– Absurdo. Я повесила его в гостиной, на ковре, на самое видное место, – сказала тетка. – Думаю, что Лидии это было бы приятно. Он и теперь там висит.

If England was what England seems.

– Ладно, хватит. Я скажу вам, кто за всем этим стоит, и вы меня отпустите.

– Вы намерены назвать сообщника? – Пруэнса деловито взялся за карандаш. – Только не морочьте мне голову своими метисами, северянин, вы метиса от мулата не сможете отличить.

– Не сообщника, а виновного. Лютаурас Рауба, вот это кто. Не знаю, кто именно захотел смерти этой датчанки, скорее всего, здесь замешана политика, а не деньги. Ясно, что ее заказали, чтобы избавиться от угрозы шантажа. В одном я уверен: свалив на меня это убийство, Рауба заработал достаточно сребреников, чтобы вернуться в Германию и снять свой фильм, о котором он прожужжал мне все уши.

– Черный чай будете пить, Кайрис? – он двинул чайник на мою сторону стола, словно шахматную фигуру. – Итак, ваш друг преступник, и вы можете это доказать. Валяйте! Vai com Deus! Сегодня я работаю сверхурочно и готов слушать хоть до полуночи.