Другая жизнь - стр. 11
– По известной склонности Бога к саркастическим поступкам, – ответил кто-то в человеческой части моей головы.
– Но я же в него не особо верю!
– Ну вот, наверное, поэтому.
– Это плохая шутка!
– Ну уж, какая есть…
Этот диалог непонятно кого со мной, тоже непонятно каким, на этом и закончился. Мне нужно было срочно вживаться в новый образ. И тогда я вспомнил свои попытки изображать животных в школьном театре. Теперь я понимал насколько это было убого и нелепо. Животные – это что-то совсем другое. И собаки вынуждены жить среди людей, сохраняя свой потаённый мир в себе, скорее изображая из себя домашних животных, по сути таковыми не являясь, и оставаясь никем по-настоящему непонятыми в этом своём пожизненном спектакле. По ощущениям, стая собак больше похожа на какое-нибудь землячество людей из центрально-африканского государства в Москве или в Европе с той же степенью ассимиляции в местную культурную среду.
Вот интересно, в человеческом мире хоть кто-нибудь будет меня искать, или я стану одним из тысяч бесследно пропадающих каждый год людей? Родители? Другие родственники? Возможно. А потом просто станут отмечать мой очередной грустный день рождения без меня. Приятели? Очень может быть. Хотя вроде и не успел никому слишком много задолжать, чтобы долго помнили. Подумают, наверное, что завис у какой-нибудь бабы по приколу и теперь «шифруется». А бабы тоже не поймут и просто оборвут своё сетевое вещание на самом интересном месте, чтобы я потом локти себе кусал и чтобы потом даже с искусанными в кровь локтями не появлялся в обозримой части их жизненного пространства и не осквернял половой частью своего тела их светлые помыслы о будущем. В общем, чтобы не тряс своим маленьким принцем где попало.
Прошла неделя. Мне был уже безразличен мой моральный облик. Теперь я – полноценная бродяжка, научился есть на помойке, не давясь и не отрыгивая. (Теперь я Чебурашка – мне каждая дворняжка…) Стал такой же грязный, с почти пустым животом и вечным поносом. Поначалу я давился и меня выворачивало, но голод снова и снова заставлял меня открывать пасть, чтобы есть эти полугнилые объедки с человеческого стола. Камни жрать не научился, но уже свято верил в случайность каждого обеда. К своей плотной волосяной шкуре я уговорил себя относиться как к тому, что в результате внезапно возникших жизненных невзгод и стресса у меня просто отрасли лишние волосы, причём абсолютно везде. В общем, как написал непонятными иероглифами Конфуций, «смотри всегда на вещи со светлой стороны, а если нет таковых – натирай тёмные, пока не заблестят».