Другая - стр. 17
Мы сидим рядышком за барной стойкой паба, в который всегда идут после вечеринок со студентами. Я спрашиваю Алекс, почему так происходит, и она углубляется в тему, будто это важный вопрос, излагая теории о том, что студенты хотят общаться только с другими студентами, поскольку для них мир, куда они входят, является важнейшим из миров, и они не могут представить себе снизойти до общения с совершенно обычными людьми, имеющими самую обычную работу.
– Я одна из них, – говорю я, чувствуя, что вино довело меня до драматизма, за который мне будет завтра стыдно. – Я самый обычный человек.
Алекс пристально смотрит мне в глаза.
– Ты необычная, – возражает она, и я знала, что она это скажет, возможно, я приготовила для нее ловушку, в которую она с удовольствием угодила, а я испытываю удовлетворение от того, что она поступила в соответствии с моим желанием.
– Ты тоже, – произношу я.
– Знаю.
Мы молча сходимся на том, что одарили друг друга наилучшим комплиментом, который можно получить от кого-либо в этом городе, и Алекс подзывает рукой бармена – как всегда, студента, который явно несколько неловко ощущает себя в своей роли за стойкой.
– Мы хотели бы по бокалу шампанского! – кричит ему Алекс.
У него делается растерянный вид.
– Послушай, я даже не знаю, есть ли оно у нас, – говорит он на откровенном эстгётском диалекте.
– Может, проверишь? – спрашивает Алекс, он кивает и удаляется на склад, а мы с Алекс переглядываемся, и никому из нас не требуется даже произносить, что нам следовало бы находиться где-нибудь в другом месте, что эта жалкая забегаловка ниже нашего достоинства и нам надо бы сидеть в баре Парижа или Берлина, и даже там мы были бы самыми элегантными.
– Игристое вино подойдет? – спрашивает бармен, поднимая бутылку.
– Сойдет, – отвечает Алекс.
Когда он откупоривает бутылку и пробка с громким, перекрывающим музыку хлопком выстреливает в потолок, а народ оборачивается, глядя, как бармен наливает пенящееся вино в два бокала для шампанского, действительно возникает ощущение, будто мы необычные – и среди студентов, и среди любых других жителей этого города, – будто мы вместе способны заставить жизнь немного больше походить на ту, какой нам обеим хотелось бы, чтоб она была.
В среду он не появляется, на улице в среду уже не льет. Я давно его не видела. Его коллеги приходили, весело комментировали скуповато сдобренного специями «цыпленка тандури» – сегодняшнее «блюдо дня». В моечной водяные лужи становятся от специй рыжими, трудноотличимыми от рыжей плесени, которая распространяется там, где постоянно присутствует влага, в разных уголках внутри и снаружи большой посудомоечной машины. Это негигиенично, и, согласно строгому приказу шефа центральной кухни, распространение плесени необходимо сдерживать. Я брызгаю убивающим бактерии спреем до тех пор, пока вся моечная не начинает резко и едко пахнуть дезинфекцией.